Время тлеть и время цвести. Том второй. Галина Тер-Микаэлян
гувернантка.
– Батюшки, столько проработала, в такой чистоте всегда дом держала! И кто ж теперь убирает у вас?
– Сейчас Алина убирает, – еще суше ответила Лидия Михайловна, – моя дочка. Лилиана Александровна с ней договорилась на время отъезда. Но ей, конечно, трудно – она и за кухарку, и за уборщицу, и ребенок маленький. Он всюду бегает, и они с Танечкой тут постоянно играют – подушки кидают, за ковром не уследишь. Да мы не навязывались со своими услугами, знаете ли, Лилиана Александровна сама настаивала.
Виктория смутилась и заерзала на стуле.
– Извините, я ничего плохого не хотела сказать, что вы! Так и кухарку Лилечка рассчитала?
– Всех рассчитала, одни мы тут с Таней, – она повернулась к девочке, которая сидела, неподвижно глядя в тетрадку, и вертела в руках ручку (перед приходом Виктории она писала диктант), и попросила: – Танюша, детка, сбегай к Алине, скажи, чтобы чаю бабушке Вике принесла и тортик.
Таня послушно поднялась и вышла.
– Мне тортиков-то как раз и не рекомендуется, я на диете, – улыбнулась Виктория и озабоченно похлопала себя по расплывшимся бедрам.
– Ничего страшного, от одного разу ничего не случится, попробуете, как моя Алина печет. А я хотела вам еще про Таню, – Лидия Михайловна чуть наклонилась вперед и многозначительно произнесла: – Ждет ведь она, я вижу.
– Чего ждет? – не поняла ее собеседница.
– Сейчас вот вы сидите здесь, а она ждет, что вы что-то скажете об отце. Из школы приезжает и сразу на меня глазенками – не приходил ли. Даже в школе вздрагивает, когда кто-то в класс стучит – мне Инна Владимировна рассказывает.
– Что же я могу сделать, Лидия Михайловна, дорогая, – расстроилась Виктория, – я вот даже приехала и не знала, что ей привезти – все, вроде, у нее есть, а отца как бы и нет. Не знаю, как быть, не знаю!
– Я сорок лет в школе с детьми проработала и всякое видела. Бывают, конечно, разные случаи, но в основном дети к отцам очень тянутся. Вы поговорите с сыном, объясните ему. Конечно, мы с вами в их с женой дела не можем влезать, но ребенок есть ребенок. Ребенок ни в чем не виноват, и сколько я семей видела – люди разводятся, и другую семью имеют, но к детям своим приходят, не забывают. Нельзя так!
Виктория с досадой посмотрела на седовласую учительницу, которая с достоинством объясняла ей прописные истины.
– Лидия Михайловна, в каждом случае своя ситуация, – с некоторым раздражением в голосе ответила она, – моему сыну тридцать шесть лет, он взрослый человек и живет своей жизнью, так что я никак не могу ни на что повлиять. Вы вот на свою дочь очень много смогли повлиять?
Гувернантка с достоинством пожала могучими плечами.
– Я не вижу в поступках моей дочери ничего достойного осуждения.
– Нет, вы простите, – Виктория вдруг вспылила, – раз уж вы сказали, то и я тоже скажу: это нормально, что она родила ребенка неизвестно от кого?
Лидия Михайловна не успела ответить, потому что послышались шаги, и вошла Алина, неся поднос с чаем и нарезанным на куски тортиком.
– Здравствуйте, –