Князь Рысев 5. Евгений Лисицин
вопрос был риторический?
– Его смерть перевернула в твоей душе многое. Ты… как будто бы даже повзрослел после нее, стал старше. Увидел новый свет в прежнем безбашенном существовании.
– Что? – переспросил я, подняв на нее взор. Егоровна как будто плавала в каком-то своем супе из объяснений.
– Видишь ли, ты кидался куда ни попадя. Опасность? Ты не чуял ее, как будто желал взять себе ее имя. Что ж, иногда мироздание, сколь бы смешно это ни звучало, в самом деле отвечает на подобные позывы. Ты стал той самой опасностью – для других. Убивал, не ведая ни пощады, ни жалости…
Я хотел возмутиться, но она коснулась пальцем моих губ, заставив умолкнуть.
– Тише, мальчик, тише. Все хорошо. Я не осуждаю. Если не ты, значит тебя – в этом мире все довольно скверно устроено. Знал бы ты, как мне самой не нравится такой миропорядок, но что поделать? Но что касается тебя – ты начал осознавать с того момента, что другим опасно быть рядом с тобой. Ты, словно магнит, притягиваешь неприятности – и ладно бы только на свою голову. Ну, будет. Ты помнишь, что было дальше?
– Похороны, – мрачно заявил, я и она кивнула. Сладко зажмурилась, велев продолжать, ибо она внимательно слушает. Я поежился – воспоминания о тех днях были не лучшими, а бередить старые раны хотелось меньше всего.
Но выбора у меня не было.
***
Лило как из ведра.
Думал, так бывает только в кино – черный кадиллак-катафалк, разодетые в черное друзья и родственники, священник с заумным лицом: смотрит, будто познал всю суть.
И все это на фоне непрекращающегося дождя и ровненьких, словно по линеечке, прибранных могил и белых крестов.
Наверное, только в кино так и бывает, потому что нам достался отпевала-самодур, старое, неприбранное кладбище и мерзкий дождь.
Не люблю похороны.
В мире сложно найти человека, которому они в самом деле были бы по нраву. Гроб, скорбь, опущенные руки и взгляд, так и вопрошающий у земли – что делать дальше?
Я просил прийти Славю. Просить ангелицу оказалась сложнее, чем искать зимой цветы – она во всем искала выгоду. Для себя или для своей ангельской клики.
Я знал, что она откажет еще до того, как увидел, а потому не удивился. Словно извиняясь, девчонка предложила взамен овладеть ее телом, но мне было точно не до этого.
Славя сказала, что не понимает людей, а я еще и самый непонятный на ее памяти. Я лишь кивал ей в ответ, обещая себе, что отнюдь путь в церковь для меня закрыт. Это потом мне в голову придет догадка, объяснившая ее поведение, а тогда я был крайне зол и взбешен.
Майя не находила себе места. Тармаев-старший, после того как я немного восстановился в правах перед Императором в «Ъеатре», оттаял. Мне казалось, что где-то во мне он вдруг разглядел перспективы для будущего замужества дочери. Рассматривать Рысева-опальника как кандидата в зятья? Что за бред?
А вот народного героя, пусть и не такого прямого, можно. В газеты мое имя не попало, но слухи, что черти, спешили к каждому на уста и в уши.
Сейчас девчонка стояла