Заметки сновидений. HAYAL HAYAL

      Сон может быть прекрасным приключением, главными героями которого становимся мы. Дивные виды распахнутся перед спящим взором, яркие цвета наполнят картину, а особо удачливым раскроются и ароматы. Доводилось мне во сне ощущать вкус еды, бывало это и редкостной дрянью, а не вкусом, а бывало и целой симфонией, играющей на языке… А вы когда-нибудь во сне читали? И это тоже доводилось мне делать, раза два, наверное. Случалось, разговаривала во сне с непонятным типом, сочиняя с ним мудрые изречения; одно звучало так: «Если будущее не становится явным, то это будущее – освещение прошлого».

      Когда я проснулась, как князь, с большими помыслами вставший с престола, то еле открыла глаза. С сонного рта текла струйка слюны, позор даме, если челядь мельком видела. Вытирая конфуз плечом, я старалась как можно быстрее нащупать бумагу и перо, дабы не забыть высокое высказывание. Это было целым умозаключением! Онемевшие руки по ощущениям были как те две лозы винограда, окутывавшие окна нашей галереи; еле совладав с ними, я дотянулась и до чернил, отобразив все слово в слово торопливым почерком, и с чистой совестью рухнула поленом досыпать «недоспанное». Часа через полтора горничная пожаловала будить. Нарядившись, я с нетерпением открыла заметку, и тотчас меня настигло разочарование. Не сразу дошло, что это выражение немного похоже на утопию: каждое поколение гонится за чем-то, и позже мы даем этому поколению название, описывающее несбыточные стремления. Поэтому неявное будущее становится освещением прошлого.

      Однажды во сне мне явился художник и учил изображать бабочек. Главное, после пробуждения сразу записать, зарисовать сонную находку, чтобы не забыть. Так я и сделала. С тех пор, а прошло уже шесть лет, я рисую бабочек показанным образом.

      Сон может быть уроком, путешествием, страхом, мерзкой картиной, чудом… Самое неприятное осознать, что сон плохой, когда он уже снится.

      ГЛАВА I. ЧАЙ С БАРБАРИСОМ

      Вьется вверх,

      Голова легкая, водная полоска еле касается губ, ничего не слышно: ни шелеста травы, ни ночных сверчков, никого. Глаза еще закрыты, но я уверена, что это ночь, даже полночь; некое светило разливает яркое холодное свечение в бархатной тьме. Не хочется открывать веки, но я уверена, что это хороший сон, и он стоит того, чтобы быть обнаруженным.

      Лунная дорожка на поверхности воды явилась взору первой, за ней и сама луна, почему-то большая, больше, чем обычно, то ли она ближе к Земле стала, что видны голубые линии кратеров. Звезд нет, луна одна, будто она единственная достойна этой небесной эстрады.

      Пальцы ног касаются дна. Шаг. Под ступнями прыгают овальные камни, размером с карманные часы, а между ними… а между ними… ай, ладно, сейчас глянем… А между этими белыми камнями ютятся золотые бусинки и острые красные рубины. Красиво, но ступать немного больно. Кристально чистая вода, ясная как зеркало, и не поймешь, что она есть в этой глубокой речке, речке без течения. По краям торчат кончики лохматой травы, насыщенно темно-зеленой травы. Река идет вдаль, она тянется прямо до горизонта и соприкасается с небом. А по обе стороны – ровный контур дубового леса. Но и там громкая тишина, настолько громкая, что режет слух.

      Больше стоять столбом мне не хочется. Как и любого человека, мой разум не покидают камушки, возможно, драгоценные. Те, что круглые золотые бусины, и те, кристаллики рубина. Не то чтобы я хочу разграбить дно реки, просто хочется взять в руки, рассмотреть то, что, быть может, еще никто не видел.

      Медленно голова опускается в воду. Глаза открыты, рубаха расплывается, а вид мутнеет. Лунные лучи рассекают водную глубь, оставляя прямые линии света на золоте и рубинах. В руку помещаются три рубина и четыре золотые бусины. Идеально круглые бусины и ограненные рубины. Камни сами так легли или кто-то усердно устилал ими дно. Паскуда совесть не позволяет взять, как сувенир, эти камни, придется их вернуть точно в то место, где они лежали. Обидно, но совесть сильнее. Поплыву дальше.

      Руки рассекают водную гладь, оставляя за собой круги, теплая вода едва ощущается кожей. Светит луна, дно отблескивает в ответ, я плыву и ничего не слышу, кроме собственного дыхания.

      Наверно, после сна я опять его услышу, перед самым пробуждением, сон наполнен его атмосферой.

      «Я всегда заранее знаю, когда ты ко мне явишься», – говорит вслух та, что видит сон, перед тем как провалиться в кромешную темноту, чтобы увидеть его.

      – Зачем ты плыла? – пауза. – Искала что-то?

      – Нет, плыла бесцельно…

      – Бесцельно? Это прогресс.

      – Прогресс чего?

      В ответ появляются два янтарных глаза. Они пристально смотрят, разгадать их невозможно. О чем думает собеседник и чего он хочет? Даже нет – чего он ждет?

      Глаза пропадают, а за ними дымом темнота. Напоследок звучат прощальные слова: «Ты уже знаешь».