Большое сердце маленького воина. Татьяна Парнищева
трудом, женщину. Марта отлетела в угол избушки, опрокидывая при этом скамейку, стоявшую вдоль стены. Бруно в приступе неконтролируемой ярости схватился за нож, который точил до прихода незваных гостей. Обычный кухонный нож, который затупился от времени. С острым ножом матери будет легче готовить обед.
… У них давно не осталось никакого хозяйства. Всё забрали воины нового повелителя.
И лишь очаг, по-хозяйски занимавший добрую середину комнаты, напоминал о прежней довоенной жизни, в которой на его огне вечно что-то булькало и шкворчало. Сейчас на нём готовили редко, больше разводили для тепла в холодные вечера. Но и хворост в лесу приходилось воровать под риском смертной казни. Все богатства леса; будь то дрова или дичь, стали собственностью местных феодалов.
– Убери свои грязные руки от моей матери! – закричал он, в два прыжка оказавшись перед противником, облачённым в железные доспехи.
Доспехи были отличительной чертой всех конвоиров и солдат, присягнувших новому королю.
Изготовление доспехов стоило немалых денег. В связи с этим, по всему королевству был введён дополнительный налог. У мирных жителей отбирали последнее, вынуждая продавать лошадь или корову, чтобы его заплатить. За неуплату грозило заключение под стражу.
– Сынок, не надо, – плакала Марта, пытаясь подняться на ноги.
– Тебе с ним не справиться, его тело покрыто железом. Беги! Не думай обо мне…
Бруно стоял, не двигаясь, направив нож на врага.
– Заклинаю святым Лукой, беги! Спасись хотя бы ты, сынок, вспомни, что стало с братьями… не дай мне потерь теперь и тебя, умоляю, беги!
– Эй, приятель, – послышался голос одного из двух других конвоиров, оставшихся за дверью.
– Чего так долго возишься? Тебе помочь? Парень не хочет отдавать долг нашему королю и отправляться на остров?
Бешено стучало сердце. Бруно казалось, он слышит этот стук.
– Ма, я тебя не брошу, – сказал он, первым прыгая на конвоира.
В прыжке Бруно задел стол, глиняная посуда с грохотом полетела наземь, превратившись в черепные осколки.
Тот до последнего не был готов к подобному безрассудству. От неожиданности и под тяжестью своей кольчуги повалился на пол.
– Чего молчишь? Идём на помощь…
За порогом послышался грубый смех, чьи-то шаги; дверь жалобно заскрипела от удара тяжёлых кулаков.
Бруно схватил мать за руку и рванул к окну.
Со всей силы дёрнул на себя прогнившую от старости раму. Подуло холодом, в тесной комнатушке с низким потолком сильнее запахло гарью.
– Прыгай. Я следом, – приказал сын, толкая мать к открытому окну.
– Я не могу, со мной ты далеко не уйдёшь, беги один! – взмолилась та.
Он схватил её за костлявые плечи и буквально вышвырнул в оконный проём. Через мгновение оказался рядом с ней. Помог встать и бросился бежать прочь от родного дома, увлекая за собой почти невменяемую от страха мать.
– Господи, куда