DUализмус. Трава тысячелистника. Ярослав Полуэктов

DUализмус. Трава тысячелистника - Ярослав Полуэктов


Скачать книгу
Маба Вера смогла в одиночку перевезти сюда старую заржавевшую, но невыброшенную ванну, то, значит, данная комната была бы с удобной дополнительной ёмкостью для новой партии мусора, шмоток и состарившихся предметов обихода.

      Сюда же перекочёвывали малогабаритные двух— и трёхколёсные велосипеды, видавшие виды – то есть пережившие пару поколений. Здесь же лыжи – немодные, старые, с кожаными креплениями и зубчатыми подошвами, полностью вышедшие из употребления. Хранятся они по семейной традиции (всё это святое) и по святой инерции (это традиционно наживное).

      В центре композиции – привезённые из—за границы лет тридцать назад полуразобранные детские коляски. Эти ёмкости наполнены бумажным и тряпичным хламом. Сверху всё придавлено чёрным кожаным чемоданом времён Тутанхамона.

      Раскрой этот чемодан и – о, боже, о египетский Свет, Солнце Легиона, Сердце Айвенго! Что это там блистает на дне?

      А взирают оттуда на вас истлевшие и слепленные вареньем, силикатным клеем, лыжной мазью, посыпанные нафталином, битым ёлочным стеклом, новогодние и карнавальные, венецианские и спектакльные детские маски, картонные латы с позолотой, страшный и настоящий волчий хвост из настоящей тайги, привезённый родственниками из города Ёкска.

      Там в тесноте, да не в обиде, живёт добрейшая «Пушиська» – когда-то умелая, нежнейшая сметалка-веник, счищающая остатки резинкиного труда с маминых чертежей, а позже – незаменимый и знаменитый Ивашкин хвостик на заячьем Новом Году в младшей группе детского сада. Пушиська – почти что живой персонаж, требующий отдельного мелодраматического или сказочного времени. Пропустим его поэтому.

      Ещё там настоящая, моднючая в своё время, чуть ли не свадебная фетровая шляпа деда и папы Егора, обшитая фиолетовым плюшем. Там туфельки Золушки. Там рассыпавшиеся от времени в прах, сплюснутые ножны, там треснутая и держащаяся в некоторой целостности за счёт сердцевинного кружка граммофонная пластинка «Рио—Рита», там «Марк Бернес» и «Битлз на костях». Там фирменный конверт от польской группы «Скальды» с изображением артистов, сидящих в консервной банке. И – о, счастье и о, ужас, – с настоящим «Пинк-Флойдом» внутри упомянутого конверта, как факт жульничества продавцов или память о магазинной ошибке.

      И много чего ценного, дорогого в том облупленном «будтоегипетском» чемодане. Пуще самой памяти о вещах там хранятся самые яркие воспоминания детства, отрочества и зрелости всех старших детей Полутуземских.

      В той же комнате стоит Новый Сервант, называемый теперь Книжным Шкафом, наполненным, правда, не очень-то симпатичными книжками-учебниками из разных областей знания, а также с рисунками от всех поколений, и с потрёпанными журналами на все случаи жизни.

      А настоящие Большие Шкафы до потолка с семейной и непрочитанной никем и до конца библиотекой, высоты которых любил покорять и оставлять при этом на полках свои молочные


Скачать книгу