DUализмус. Трава тысячелистника. Ярослав Полуэктов
и вставлял в общий звуковой фон энергичные вскрипы деревянных мостов и предсмертные судороги подножек итальянского ложа.
Подлый Парфюмер, отвечающий за ноздри, восстанавливал в памяти Кирьяна Егоровича терпкий запах мускуса, лимонно—яблочный вкус пота тела молодой женщины. Приправляла этот, достаточный уже, букет слабо пахнущая свежесть взорванных страстью ночных простыней.
Про любовь и глубокое чувство не было и намёка. Только секс, только жгучая эротика.
Запах от Олеси в эту влажную ночью запомнился на всю жизнь.
Запах был настолько силён, что память о нем рефлектировала всякий раз, когда Кирьян вспоминал Олесю. Он был настолько мощен, что было небезопасно, к примеру, на встречу с Олесей надевать белые брюки. Ибо наступали последствия. Результаты приходилось прикрывать авоськой, или тем, что попадало под руку.
Олеся на проявления плоти реагировала на редкость спокойно, более того, предлагала свои варианты заслонов.
Отодвинув все пошлости в сторонку, и разлёгшись на матрасе, являющийся в ту начальную пору его единственной мягкой мебелью, Кирьян Егорович догадался, что медленно, но по самые уши влюбляется в свою новую, к тому же, чёрт задери, сверхсексуальную подружку.
♫♫♫
Второе в жизни Олесино похмелье прошло в семье, и на удивление незаметно. Если не считать разбитой поутру тарелки, и несложных завываний над раковиной. Звук их успешно перекрывался струёй. Осколки тотчас же упакованы в бумаги и спрятаны на дне мусорки.
Весь следующий день Олеся провела в известном каждому алкоголику состоянии. Обошлось без рассола и спасительного глотка вина или пива.
В отсутствия мамы и отца Олеся передвигалась строго по стенке. При них старалась не попадаться на глаза. Весь световой день она провела в комнате с Грушенькой, то уныло перебирая игрушки, то укладываясь спать на полу – среди кубиков и кукол, и прислонившись головой к коробочному домику.
Грушенька, слава богу, не понимала что к чему. Мало ли что: если мама хочет ходить по стенке, то пусть и ходит. На то она и мама. Хочет спать на полу – тоже пожалуйста.
На маме хорошо сидеть и через неё интересно прыгать.
– Дада Кигян, – напомнила к вечеру причину маминой немощи Грушенька. И помахала ручками над головой. Это было или воспоминание о Даде Кигяне в качестве лошадки с Грунькой сверху, либо обозначало Маму-Дуру и виновника её головной боли – всё того же пресловутого соблазнителя Даду Кигяна.
Сгорая от бесчестья за своё, возможно излишне резвое поведение, Олеся попыталась отбрыкаться навсегда от встреч с Кирьяном Егоровичем.
Не тут-то было! Откушав любовной смеси, Кирьян Егорович, уже не хотел отпускать Олесю по причине совершенно незначительной: он решил на Олесе жениться.
♫♫♫
Под ворчание Кирьяна Егоровича через полгода Олеся инициировала с мужем-паразитом развод.
Ещё не разведённый