Двоюродная жизнь. Денис Драгунский
Дюма появился на русском в середине 1840-х, то есть за 20 лет до «Преступления и наказания».
Однако литературовед Ирина Лукьянова сказала мне, что эти «следы былой красоты» встречались в русской литературе и до перевода Дюма, сделанного Строевым. Например: «Княгиня Радугина была некогда хороша собою; но беспрестанные праздники, балы, ночи, проведенные без сна, – словом, все, что сокращает век наших модных дам, не оставило на лице ее и признаков прежней красоты» (М.Н.Загоскин, «Рославлев…», 1830). И даже ранее: «Семейство его состоит из жены, дородной женщины, на лице которой заметны еще остатки прежней красоты». «Сказывали, что смолоду он был красавец: может быть; но теперь, кроме живых, умных глаз, других остатков прежней красоты незаметно» (С.П.Жихарев, «Записки современника», 1806–1809).
Однако я нашел совсем старые «следы былой красоты» в журнале “La Décade philosophique, littéraire et politique”, который издавался в Париже с 29.04.1794 по 21.10.1807. В выпуске 21 (1799), стр. 107, описывается портрет Лютера и его жены кисти Гольбейна: “Sa femme est plus âgée; elle a passé cinquante ans, de profondes rides creusent son visage, on y découvre quelques traces d’une beauté passée” (Его жена старше; ей уже пятьдесят лет, ее лицо бороздят глубокие морщины, но можно увидеть некоторые следы былой красоты).
Это же выражение “traces de sa beauté passée” мы видим еще раньше – в мемуарах писательницы Франсуазы де Моттевиль (1649). Во как!
Так что это очень старинный французско-русский штамп.
Во французском переводе Овидия (Метаморф, книга первая, строка 552) написано: “il ne reste plus d’elle-même que l’eclat de sa beauté passée” (ничего не осталось от нее, кроме блеска былой красоты) – указал мой корреспондент Илья Трошин. Но в данном случае это своеволие переводчика: в латинском подлиннике “remanet nitor unus in illa” (остается в ней только блеск). Так что античных корней не найдено. Пока не найдено.
«Со следами былой красоты», «остатки прежней роскоши» и прочий «предрассветный холодок» и «туман над полем (морем)»… Иногда кажется, что литература – это лего.
Со страхом думаю, на сколько процентов она состоит из штампов, устойчивых фразеологизмов, постоянных эпитетов, персонажей-масок, привычных фабульных ходов и затверженных интонаций.
На 80 % самое малое.
бессмертие гения
Темное дыхание, легкие аллеи
Моя знакомая Евгения Шафферт из Новосибирска, кандидат филологических наук и книжная обозревательница, недавно получила второе (среднее специальное медицинское) образование и стала работать медсестрой.
Она рассказала, как случайно услышала разговор врачей. Речь шла о сложных ситуациях в коллективе, о нередких случаях, когда рабочие отношения вдруг осложняются любовными связями – от легкого флирта до серьезных романов или драматических адюльтеров.
Женщина-хирург сказала коллеге:
– Да, да! Увы, увы! Тут ничего не поделаешь. Как говорил Бунин, у красивой женщины не бывает просто друзей – у нее есть либо поклонники, либо любовники, либо же отвергнутые воздыхатели. А часто – и те, и другие, и третьи!
Медсестра-филолог обрадовалась, улыбнулась и сказала:
– Как хорошо!
– Чего ж хорошего? – грубовато отреагировала