Ратибор. На арене Кузгара. Александр Фомичев
по пятам за владельцем судна из его каюты вылез хмурый, невыспавшийся Зелим, страдающий морской болезнью и оттого бегавший всю ночь сначала к корабельному борту, а после и значительно поближе, к старой деревянной кадке, которую ему не без скрытого презрения к высокородной «сухопутной крысе» предоставил в личное пользование «сердобольный» капитан, не забыв перед тем стрясти за эту услугу с богатого пассажира полновесный золотой дукат.
– Это я и собираюсь выяснить!.. – Силмыз сурово зыркнул на подбежавшего к нему взъерошенного Илхамина, очумело пучившего оловянные зенки. – Ты орал сейчас, как недорезанный поросёнок?! Чего случилось? И где Гюрхун, раздери его жирный зад Ахриман на банановый мякиш!..
– Я как раз по этому поводу и поднял тревогу, многоуважаемый Силмыз!.. – сбивчиво залепетал упитанный надзиратель. – Гюрхуна больше нет на галере! Был да сплыл!.. Причём, похоже, в прямом смысле!..
– Как ента нет? Не понял!.. – главный мореход оторопело впился очами в инстинктивно вжавшего голову в плечи малодушного подчинённого, вдруг осознавшего, что спросят с него сейчас по полной программе. – Как это был да сплыл?! В каком ещё прямом смысле?! Погулять, что ль, вышел?! Исподними портками бабочек махровых половить? Аль в ближайшую бакалейку за румяными ватрушками метнулся?! Отвечай чётко, бестолочь, покудова я тебя не велел выпороть твоим же хлыстом! Повторяю вопрос: где Гюрхун?!
– Его, это, – начал по новой мямлить мечтавший сейчас провалиться под землю (а точнее, под палубу) Илхамин, – в море, похоже, выкинули!.. Или он сам упал!.. Я точно не знаю, ибо не лицезрел воочию…
– Что-о-о?! – Силмыз ошеломлённо крякнул. – По какому борту?!
– По правому!.. Вроде… – прошептал покрасневший до корней волос молодой надсмотрщик, стараясь не встречаться глазами с явно обозлившимся капитаном.
Толпа аскеров, в нерешительности переминавшаяся на палубе, ломанулась к правому борту, пытаясь разглядеть в чёрных водах Тёмного моря хоть какие-то признаки того, что оказавшийся в мглистой пучине Гюрхун всё ещё жив. Но морская бездна надёжно скрыла все следы совершённого Ратибором убийства.
– Я не понял, так его выкинули с галеры или он сам плюхнулся за перила? – Зелим подозрительным взором обвёл продолжавших молчаливо грести рабов.
– Перила ты встретишь на пути к императорской уборной в Кулхидоре, а на судне этот поручень леером именуется… Но у меня тот же вопросец! – Силмыз отошёл от борта и сцапал толстобрюхого истязателя за ворот замызганной рубашонки, гневно зашипев тому в ряху: – Вещай, дубень! Что произошло?!
– Уважаемый Гюрхун, ента, начал пороть вон того, огромного рыжего чужака, ну а я отвернулся в тот миг к борто́чку, нужду малую справить! Чухаю, говор ещё у них меж собой вроде… Но о чём трещали, не разобрал, ибо ветра по палубе гуляют с утреца, да и беседующие далече от меня находились. Потом вроде – хлоп! Звук какой-то глухой, на удар похожий об дерево, опосля опять чьё-то приглушённое