Александровские Кадеты. Смута. Том 1. Ник Перумов

      К себе в комнатку Фёдор доплёлся в буквальном смысле на заплетающихся ногах. Механически разделся, лёг, уставился в тёмный потолок. Нет, сна не было, как говорится, ни в одном глазу.

      Кто, кто покусился на Илью Андреевича? Конечно, это могли быть и простые грабители – но, если верить книжке «Гений русского сыска», обычно такого не случается, уличные воры и даже громилы избегают стрельбы и вообще шума. К тому же место выбрано было крайне неудачно – рядом с Приоратским дворцом, а там – прислуга, люди, телефон, в конце концов. Нет, хотели именно убить. Правда, тоже не лучшим образом. Но Илья Андреевич никуда особенно не ходил, в последнее время и подавно – сидел в кабинете, ладил свою диковинную машину; Фёдор почти не сомневался, что этот аппарат – на замену исчезнувшему. Видно, эти двое убийц следили за корпусом и решили, что момента упускать нельзя.

      Но почему?.. Кому потребовалось убивать Илью Андреевича? Эх, Петя спит, он-то бы мигом вспомнил, случалось ли учителям кадетских корпусов погибать от рук бомбистов или им подобных.

      В общем, кадет Солонов только даром проворочался до самой побудки. На завтраке было ещё ничего, а вот на первом же занятии Фёдор принялся неудержимо клевать носом.

      По счастью, это оказался Закон Божий, и отец Корнилий в класс вошёл с видом весьма озабоченным.

      Лев Бобровский – вот уж с кого всё как с гуся вода! Свеж, как огурчик, будто ничего и не случилось вчера! Бойко и чётко доложил, что «кадет всего в наличии двадцать», прочёл молитву, однако священник лишь вздохнул и стал рассказывать о приключившейся с «наставником вашим Ильёй Андреевичем» беде, вспомнил Феофана Затворника[3], слова святителя, что «Бог внимает молитве, когда молятся болящею о чём-либо душою. Если никто не воздохнёт от души, то молебны протрещат, а молитвы о болящей не будет» – и вскоре класс дружно читал молитвы о здравии раба Божьего Илии.

      Во всяком случае, никого не спрашивали и оценок никаких не ставили.

      Само собой, кадеты зашумели и зажужжали, стоило отцу Корнилию, благословив их на прощание, выйти из класса. Петя Ниткин так вовсе остался сидеть, пригорюнившись, и, кажется, с трудом удерживался, чтобы не расплакаться; это позволило Фёдору немедля взять за пуговицу Лёву Бобровского.

      – Тихо, Слон, тихо! – зашипел в ответ тот. – Ну, чего ты с ума сходишь?! Нам молчать надо, никому ни слова! Ниткину в особенности!

      – Сам знаю, что тихо надо! – огрызнулся Фёдор. И рассказал, что просидел ночью в лазарете, что на него натолкнулись там Две Мишени с госпожой Шульц, что он, конечно, отговорился, но…

      – Вот балда! – Бобровский весь аж ощетинился, словно разозлившийся кот. – Надо ж такое было удумать!.. Да ещё и попался! Думаешь, Двух Мишеней обмануть сможешь?! Ха,