Отмеченные водой и пламенем. Ксения Баштовая
изможденное тело на руки и занес уже почти сползшего в пучину обморока юношу в сторожку. Опустив раненного на грубо сколоченную лежанку, и покосившись на сидевшую в дальнем углу одурманенную Селинт, уставившуюся пустым взглядом в потолок, маг тихо обронил:
– Отдыхайте, я пришлю к вам Шмидта.
Водяной колдун уже перешагнул порог, когда Адельмар вновь подал голос:
– Что вы собираетесь делать дальше, господин Кенниг?
– Утопиться в ближайшем болоте, – зло буркнул маг. Это больше всего подходило к его нынешнему настроению.
Но в спину внезапно ударило тихое:
– Я согласен принять вас на службу.
***
Одно из основных правил в работе наемника – не переносить свое недовольство вербовщиком на нанимателя, читай, заказчика. Так что, если вербовщик – косой, хромой, с золотым зубом и рваными ноздрями – тебе не понравился, не стоит сразу же бить кулаками по столу и кричать, что ты разрываешь контракт.
Хотя сейчас, когда Мадельгер смотрел на того, кто, собственно, и дал ему кружку пива с монетой, искушение повернуться, сказать, что он не рейтар, а просто так, мимо проходил, и спокойно уйти, оставив Барнхельма самого расхлебывать получившуюся кашу, было очень велико. И как ландскнехт вообще вчера с таким вербовщиком за один стол сел? Тайна сие великая есть…
Вербовщик потеребил ухо – Оффенбах автоматически отметил, что у него еще и мочки нет – и флегматично сообщил:
– Отъезд завтра. Кроме вас двоих…
– Троих, – поправил его Росперт, а когда вербовщик поднял на него флегматичный взгляд, пояснил: – С нами еще ученик рейтара.
– Да хоть ученица травника, – отмахнулся его собеседник. – Кроме вас троих будет еще десяток. Заказчик просил больше, но пока не нашли, возможно, в Утрехте присоединится еще несколько.
– А заказчик не сказал, на кой скримсл мы премся из Гарделлегенера в Борн? – не выдержал ландскнехт.
– Вот у него и спросите, – отмахнулся вербовщик. – Если господин барон соизволит снизойти до объяснений. А теперь вон отсюда. И чтоб завтра на рассвете были у южных ворот.
Уже выходя из крохотной темной лавчонки, где сидел вербовщик, Мадельгер оглянулся. На миг, в блеске солнечных лучей, проникающих через единственное окошко, мужчине показалось, что на щеках их собеседника виднеется вытравленное клеймо «Кат». Впрочем, разглядеть ничего так и не удалось.
– Гнилой заказ, – мрачно буркнул Оффенбах, осторожно прикрывая за собой дверь.
Росперт дернулся в сторону, пытаясь ускользнуть от брызг, поднятых с мостовой колесами проехавшей кареты. Не удалось.
Мужчина мрачно принялся отряхивать плащ, не обращая внимания на брюзжание приятеля. Отряхнул, и лишь тогда соизволил ответить:
– Да весь этот Гермершхейм гнилой. Вольный город, тоже мне. Застрял в приграничье между Гарделлегенером и Утрехтом, никому сейчас и даром не нужен, ни тому лорд- манору, ни другому, вот и получил звание вольного. Был бы чуть южнее, загремел бы под власть Либеннау, уже б проще жилось.
– Кому? –