АУДГ. Василий Боярков
и пустила скупую слезу (хотя, ежели честно, в душе она просто рыдала). – Я Куренко Алёна, по национальности обрусевшая украинка, по личным документам гражданка России. С господином Каргаполовым я познакомилась в некоем ночном клубе, который не пользуется нравственной репутацией. Не в том пошлом плане, – она (зачем-то?) вознамерилась оправдаться, – что там развратный вертеп либо стриптизный зал – нет, спасибо, в такие я не хожу! – а обыкновенный питейный бар, где можно хорошенько напиться, вдоволь натанцеваться да невзначай познакомиться с каким-нибудь интересным парнем. Так я обычно и поступала: тело молодое, и трахаться хочется. Кстати, внутри там идеальный порядок, а бесстрастные вышибалы отлично знают охранное дело.
– Не понимаю, – Шаловлёв обозначился полным недоумением; он чуть-чуть приподнялся и посмотрел коллеге по несчастью в распрекрасные зелёные очи, – зачем ты мне рассказываешь несостоятельные подробности? На хуй, мне знать, какая где охрана и какой там моральный облик? Я спросил: как вы познакомились и чем он тебе обязался?
– Но именно Владиславова беспечность и стала настоящей причиной знакомства! – Алёна, всё более отвлекаясь от чудовищной ситуации, понемногу перестала плакать и говорила сейчас слегка обиженным голосом. – Примерно с месяц назад он заглянул в ту дискотечную забегаловку, изрядно нажрался да начал бузить. Естественно, его попытались выпроводить, но он заорал, что «разгонит вонючий кабак к еба́ной матери» и что «его невоспитанные сотрудники по-крупному потом пожалеют». Тем самым значительно усугублял и без того нелёгкое положение. Когда Каргаполова на́чали избивать, жестоко, лежачего, пиная ногами, я не выдержала и решилась вмешаться. Меня там отлично знают, как постоянную посетительницу, поэтому пошли на уступки и разрешили его забрать, а после куда-нибудь удалиться, но непременно подальше. Так мы и поступили. Я проводила Влада домой, довела до квартирной двери́, нажала на сигнальную кнопку звонка и быстренько удалилась, оставив его одного. Чтобы не столкнуться с ревнивой женой, я не стала спускаться на лифте, а, прыгая через пару ступенек, сбежала на нижний этаж по общественной лестнице. Поскольку этаж был семнадцатый, постольку спустилась я в подъёмной кабине. С тех пор у нас с «любителем в пьяном виде подебоширить» завязались приятельские, едва ли не близкие отношения.
– Как так? – непритворно удивился ещё один беспечный горе-любовник; сейчас он, связанный, расплачивался за проявленную к жене изменническую неверность. – Ты же ничего не сказала, чтобы вы познакомились либо чтобы кто-то из вас предложил обменяться мобильными телефонами.
– Правильно, – согласилась смазливая искусительница, поворачиваясь то вправо, то влево, дабы размять затёкшие кости, – тогда, и правда, мы не знакомились. Да и как? Если он оказался пьянее вина, ну! полный неадекват. Постоянно чего-то буровил, кому-то грозил, требовал почтительного отношения, настаивал на общественной справедливости. Хорошо ещё, я неплохо выгляжу, – она то ли действительно