Я – убийца. Петр Алешкин
Он вел себя так, как будто он, представитель власти, приехал на место происшествия, и не он, а ему должны давать отчет о содеянном.
– Ну-ка, не мешай! – решительно отодвинул он за плечо стоявшего на его пути парня, и тот покорно уступил. – Жив? – спросил Никитин, ни к кому конкретно не обращаясь.
Мужчина лежал в пыли, неловко подвернув под себя руку. Я оцепенело смотрел на его закрытые глаза, серое лицо. Крови не было видно.
– Что ж ты, сука, гоняешь, где не положено! – злобно, яростно воскликнул мужчина в помятом пиджаке, высокий, сутулый, длиннорукий. Толпа колыхнулась, готовая поддержать сутулого.
– Тихо! – властно повысил голос Никитин и поднял руку. – Без истерики! Человеку помощь нужна. «Скорая» уже вызвана!.. Болдырев! – глянул на меня Никитин. – Проверь, жив ли? Я очнулся, встрепенулся, вспомнил, что в таких случаях проверяют пульс. Сам я этого никогда не делал, хотя в Афгане учили, как проверять пульс. Я присел на корточки перед лежащим мужчиной, взял за кисть вялую, теплую руку с длинными грязными ногтями и, скрывая отвращение, сделал вид, что щупаю пульс.
Толпа молчала. Уверенный вид Никитина ее подавил. Видимо, многие решили, что ему известно то, что неизвестно им, потому он так и ведет себя.
– Без сознания, – сказал я неуверенно, поднимаясь с корточек. – Должно быть сильный ушиб.
– Какой ушиб! – вновь резко и возмущенно воскликнул сутулый. – Я видел, как вы его шибанули! Все кости переломаны.
– Так, вы свидетель! – сурово глянул на него Никитин. – Прошу не уходить до приезда милиции, – обратился к толпе. – Кто еще видел, как дело было? Прошу остаться.
– Да я свидетель! Я видел! Я не уйду. Я непременно расскажу…
– Отлично, – перебил его Никитин.
– Те будет отлично, гад! Ты доскакался… – с ненавистью глядел на него, возбуждал себя сутулый.
– Без истерики! – снова властно и уверенно поднял руку Никитин. – Выпил, не выступай!
– Это ты пьян, собака!
– В милиции разберемся, – прошил его взглядом Никитин и отвернулся, быстро окинул взглядом начавшую редеть толпу. – Еще раз прошу свидетелей остаться!
Подъехала «скорая», за ней гаишники. Никитин представился им. С ними он тоже вел себя так, словно это не он сбил человека, а просто был свидетелем происшествия. Мужчина так и не пришел в сознание. Его унесли в машину и «скорая» укатила, включив сирену. Никитин спокойно подписал протокол, кивнул мне, чтобы я садился в машину, и мы по трамвайным рельсам двинулись дальше к перекрестку. – Козел поганый! – матюкнулся Никитин, имея в виду сбитого мужика. – Нажрался, паскуда, шары под лоб, и прется, погань!
Видно было, что он ничуть не считал себя виноватым.
– Давай заедем ко мне, шлепнем по грамульке… Ты у меня еще ни разу не был… Как ты с женой живешь? – вдруг спросил он. – Не выступает?.. У меня вышколенная.
Я глянул на него недоуменно: неужели происшествие нисколько не задело его? Неужели не волнует ничуть – останется ли