И явился Ворон. Ксения Баштовая
уставившись на монитор. И вроде бы даже внимания никакого на Адама не обращал… Но при этом все- таки решил продолжить:
– Эд, я тебя как человека прошу. Постарайся ни во что больше не лезть и не вляпываться… Ты все- таки мой друг, не хотелось бы тебя… утилизировать…
Сны – такая пакость, которая появляется, когда ее и вовсе не ждешь. Майя Лашкевич была уверена, что за последними треволнениями она всю ночь просидит, уставившись в темноту, клубящуюся за отливающей серебристой синевой решеткой.
В самом деле, не каждый же день попадаешь в параллельный мир, где из водопроводного крана может течь то компот, то чай, где деревья способны отрастить ноги и уйти вверх по улице… да в конце концов, где все, что может показаться обычной галлюцинацией – существует на самом деле! И в итоге, ты ж не каждый день оказываешься в камере, куда тебя запер местный жрец, до этого умудрившийся пленить Койота – создателя этого мира…
А вот вышло все совсем по- другому. Кажется, Майя и спать- то даже не хотела, просто моргнула, на миг глаза прикрыла – и вдруг поняла, что находится уже не в своей темнице, а стоит перед тем самым Койотом, которого местные называли Первым…
Решетка, отделявшая девушку от зверя, пульсировала ровным розовым светом, а через видневшееся у самого потолка окошко сыпались крошечные зеленые звездочки, растворявшиеся в воздухе у самого пола.
– Красиво, правда? – Первый лежал, прижавши голову к полу. Острые уши дергались, словно зверь прислушивался к чему- то.
– Красиво, – согласилась Майя. – Здесь так каждую ночь?
– Каждый раз – по- разному. Застрянешь надолго – налюбуешься по самое не могу. Вчера цветок на окне вырос. Огромный, алый. Позавчера – дождь шел. С лягушками. Три дня назад – эльфы залетали. Они ж не разумные, хуже тараканов. Покружились, решетку погрызли – пришлось пепел, который от них остался, под коврик заметать.
Лашкевич озадаченно замотала головой.
– Здесь же нет коврика?!
Камера вообще не блистала предметами обстановки. Рядом с Койотом даже миски с водой не было!
– А хвост тебе мой чем не нравится?! – насупился Первый. – Вполне за коврик сойдет!
Майя хихикнула. Казалось бы, особых поводов для смеха нет, но зверь столь искренне обиделся, что сдержаться было невозможно.
– И ничего смешного! – фыркнул зверь. – Я и сам скоро на коврик стану похожим. Каких- нибудь еще лет пятьсот… А да ладно, что я расстраиваюсь… У меня ж на ближайшие лет пятьдесят теперь сокамерница есть…
А вот тут уже Майя испугалась. Девушка обвела взглядом камеру: гладкие стены, решетка, окошко под потолком… И вот здесь она застрянет на всю свою жизнь?! Она же пятьсот лет не протянет!
– И что, никак нельзя выбраться?! – выдохнула Лашкевич, и замерла, поняв, какую же глупость она сказала: если бы Первый знал, как оказаться на свободе, разве он бы здесь находился?
Но Койот вдруг прищурился, приподнялся на лапах…
– Ну, почему же, можно… О каждом объекте можно знать либо его скорость, либо его местонахождение… И если набрать достаточную