Магическое бюро черного Майкла. Дмитрий Леонидович
дней. И только после этого я получу, если всё сложится удачно, свеженькую и симпатичную служанку.
Получалось, что даже в самом лучшем случае нам придется как-то обходиться без прислуги недели две-три.
* * *
Служанка нас покинула точно в срок.
Три холостяка, один из которых живой, второй – мертвый, а третий – еще и бесплотный, осиротели.
Сначала меня это не пугало. Приготовить себе поесть я в состоянии, богатый земной опыт одинокой жизни не даст пропасть, думал я.
Оказалось, готовить на дровяной печи – это совсем не так просто и быстро, как на газовой или электрической. Хотя бы потому, что сначала эту печь надо разжечь и подождать, пока она прогреется, потом – с регулировкой температуры большие проблемы. Каша пригорает, суп выкипает, яичница – снизу черная, сверху сырая…
Спасало то, что я, всё-таки, в городе. Кое-какой сервис тут присутствовал. Печь хлеб необходимости нет, можно покупать у булочников. Молочные продукты делать самому не надо – молочник приносит.
Через несколько дней одинокой жизни я загрустил и уже почти решил питаться в ближайшем ресторанчике.
* * *
В тот день я был занят – объяснял рабочему-строителю, какие полки надо сделать в моей сокровищнице, которую он уже отгородил кирпичной стеной в кабинете. Поэтому решился послать на рынок за продуктами Петора.
До сих пор скелет старался не выходить из дома, а если уж выходить – то в моем обществе. Рыцарь в латах вызывал нездоровый интерес у прохожих. Еще и привычки у этого рыцаря были из тех веков, когда дворянин мог безнаказанно зарезать простолюдина, если ему показалось, что тот его оскорбил. Я побаивался отпускать магистра в люди одного. Но рано или поздно встраивать Петора в местное общество было надо. Вот я и решил – почему не сейчас? И отправил его в первый самостоятельный выход.
Через полчаса я услышал шум на улице. Выглянул. Обалдел от открывшейся картины.
По улице шел Петор. Шел он с поднятым забралом. В его правой руке был обнаженный меч-полуторник. В левой – болтался мальчишка, магистр небрежно держал его за рубашку. Жертва произвола безвольно опустила ручки и ножки, как щенок или котенок, которого несут за шкирку, и ревела белугой.
За магистром двигалась толпа. В основном она состояла из любопытных, но были и тетки, настроенные агрессивно, и стражники, которые не торопились проявлять героизм и приближаться к странному воину.
Я вышел на крыльцо.
* * *
– Что тут происходит? – крикнул я, когда Петор остановился передо мной. – Я тебя за свининой посылал, а не за вот этим вот.
– Изверги!! – завизжала какая-то тетка.
– Мальчишка пытался срезать у меня кошелек с пояса.
– А домой ты зачем его притащил?
– Я твой слуга, деньги, которые он пытался украсть, твои. Я не могу судить его.
– То есть я должен судить? И как я могу его наказать?
– Хочешь – прикажи, я зарежу. Хочешь – возьми в рабство.
Я задумался. Что-то в этом предложении