Мой дом – бесконечность. Дмитрий Владимирович Щедровицкий
поднесен тебе в твоей горчайшей чаше.
Пригубил ты – и лег. И в этот самый миг
Звучащие тела мелькнули меж стволами —
И все заполнил свет. И он вмещался в них,
Но был превыше их, как лик в картинной раме.
И ты забыл про смерть. Под греблю грубых рук,
Сияя, голос плыл. Ты вспомнил, как Ревекка
С корицей пряною смешала горький лук,
Уча Иакова. Тебе открылись вдруг
Безумье, нищета и слава человека.
1977
Я в беспокойстве, но найду покой,
Едва лицо твое вблизи увижу,
Иль в трех шагах, иль даже за рекой,
Иль пусть во сне, но мне хотелось – ближе…
Я безнадежен. Но надежда есть —
Что смертный слух слова твои уловит,
Иль о тебе дойдет глухая весть,
Иль тень ее коснется изголовья.
Я умираю. Но еще живу
Лишь запахом, почти неуловимым,
Твоих волос, упавших на траву,
Тянущуюся к нисходящим ивам.
С растущими крыльями белыми —
И сам, словно птица, бел —
Висит, оперенный стрелами,
Мишенью для новых стрел.
…И глина с тяжелым телом Сольется.
А что ему? – Весь белый.
Такому белому Уже не упасть во тьму.
Такому – не оступиться…
И ночь земли напролет
Под черным куполом птица
О муках любви поет…
1977
Это было незадолго перед смертью:
Осень сыпала секунды, словно гравий,
Пах бульвар позеленевшей медью,
Были сны яснее всякой яви.
Тротуары становились шире
От цветов – никто не думал брать их,
Слишком неестественно спешили
Модницы в чрезмерно длинных платьях.
Он, сквозь переулки, как сквозь пальцы,
Просыпаясь в бытие иное,
Непривычно часто оступался,
Чей-то взгляд почувствовав спиною…
…Город, словно сонный глаз, слипался…
1977
У входа, на вешалке – судьбы
Пестреют одна на другой:
Их Время, как тяжкие шубы,
Развешало спешной рукой.
И дверь отворится с одышкой,
И длинной передней пройдешь:
За стенкой – лепной, как ледышка —
Забытых событий галдеж.
И в жизнь, как в сонату сквозную,
Войдешь, отряхая миры,
И сразу возможность иную
Узором откроют ковры.
Усадят – и, как ни упорствуй,
А взгляд допьяна напоят…
Здесь наше свершалось знакомство
И полдни, и ночи подряд,
Бессонницей противоречий
Кормили за этим столом,
Здесь были нежданные встречи
И свечи величья в былом,
Провиденье зимних пожаров
В горенье июльских рябин,
Того, как незнающий жалок
И как познающий любим,
Как, слухом больным налитая,
Отчаянья плещет река,
Как вихрем любовь, налетая,
Уносит