Два Царя. Юрий Аникеев
клану Линкольнов и северянам в Гражданской войне Севера и Юга. Убийцы, одурманенные псевдореволюционной демагогией, были слепыми орудиями в руках кукловодов с манией мирового господства.]
Жизнь в Аничковом дворце входила в обычное русло. У царских детей день был распланирован, как у взрослых. После первого завтрака занятия с учителями-наставниками, затем второй завтрак и время для прогулок, самое радостное.
Стремительно вылетев в парк дворца, дети занялись любимым делом. Володя скатывал снежные колобки из мартовского снега, сооружая очередную снежную бабу. Ники увлек младшего брата на
чистку дорожек от напавшего снега.
[Потом, на всю оставшуюся жизнь, простой труд станет для помазанника Божиего, Николая Второго, отдушиной для души.]
Расчистив дорожку до поворота, Ники повернулся к брату:
– Миша, давай построим из снега крепость! – предложил он.
Маленькая лопатка в руках младшего остановилась:
– Ники, а если на нее нападут враги?
Ники поднял свою лопату и потряс ей, как копьем:
– А мы построим неприступную!
– И неприятель её не захватит?
– Если и нападет, будем вместе молить Небесную Царицу Богородицу. Она поможет!
Младший вскинул вверх свою лопатку:
– Ура! С Богородицей мы непобедимы!
К Володе, водружавшему голову снежной бабе, подошел Александр Третий, одетый налегке, в одном сюртуке. Царь спросил:
– Володя, где Ники?
Мальчик вытянулся в струнку:
– Его высочество Николай Александрович и великий князь Михаил Александрович за горой чистят дорожку от снега.
На лице царя появилась мягкая улыбка. После небольшой паузы он сказал:
– Слушай, Володя. Для тебя великий князь здесь только я один. Ники, Жоржик и Миша – твои друзья. Так и называй их. Понял?
– А мне мама так велела.
– Правильно. Маму слушаться необходимо, но это я тебе разрешаю и сам с мамой поговорю. Понял?
За обеденным столом, во дворце Петергофа, царило оживление. К царской семье присоединились гости, приехавшие на свадьбу брата царя, великого князя Сергея Александровича и княгини Эллы Гессен-Дармштадской.
Шестнадцатилетний Ники сидел рядом с двенадцатилетней Аликс, сестрой невесты. Ники украдкой поглядывал то на Аликс, то на Эллу. Замечал редкие взгляды на себе Аликс. «Кто же мне больше
нравится? – пытается понять себя Ники. – Аликс или Элла? Аликс так мила… чиста… такая юная. Но Элла такая красавица!.. Элла?.. Она же невеста дяди…»
В парке, на лужайке между деревьями, натянута, на подобии батута, сетка. Ники, Аликс и её брат Эрнст, с радостными возгласами, подпрыгивают на сетке. Ники старается держаться поближе к Аликс, с каждым удобным случаем прижимается к ней и нежно обнимает.
К резвящимся на сетке подошла Элла и, скинув туфли, тоже бросилась в радостную кутерьму. Ники переместился поближе к ней. Элла словно