Учитель. Яна Завгородняя
девушка. Она причитала, поминутно вытирая слёзы, говорила что-то о несправедливости и о том, что надо всё пересмотреть и негоже так поступать с несчастной. Понять смысл её слов было трудно, а потому, как только две фигуры спустились со ступеней крыльца, удаляясь в сторону калитки, Кристина вопросительно взглянула на своих собеседниц.
– Это же Ванесса Монетти, – уточнила она, – из девятого класса, – прибавила, понимая всю очевидность своего вывода.
– Больше нет, – одна из девочек заносчиво скривила губы, ловко запрыгнула на перила и устроилась поудобнее, готовая вещать то, что знала она одна по праву соседства с несчастной итальянкой.
Глава 3
– Ты что имеешь в виду? – обратилась к ней другая и тут же скрестила на груди руки, демонстрируя крайнюю степень нетерпения.
– А то, что больше она у нас не учится, – победоносно заявила первая, снова сделав томительную паузу.
– Почему? Долорес, расскажи! Не будь стервой! Если знаешь, так давай выкладывай! – на девушку уставились несколько пар любопытных глаз.
Долорес окинула их высокомерным взглядом, после чего лениво продолжила:
– Её выгнали с позором, – по толпе прокатился ропот, послышались вздохи изумления и сочувствия. – Оказалось, что она никакая не графская праправнучка. Её мать выдумала всю эту историю, чтобы дать дочери образование, и чтобы она не пошла по её стопам.
– А кто её мать? – упавшим голосом спросила Кристина и тут же пожалела о своём вопросе.
– Наводчица в воровской банде! – выпалила Долорес с ликованием всезнайки. – Вы представляете?! Столько лет она дурила нас, а мы принимали её как равную. Я считаю, что администрация правильно сделала, что её выгнали.
Сквозь гомон, окутавший слушателей, прорвалось ещё несколько вопросов. Кто-то возмущался решению комиссии, сочувствуя девушке, которой оставалось всего два года до выпуска. Другие поддерживали Долорес в её слепом устремлении расставить всех по своим местам на некоей иерархической лестнице. Кристина заметно побледнела. Ей пришлось отойти в сторону и прижаться спиной к перилам крыльца, чтобы не упасть. Она плохо знала Ванессу, но теперь именно эта девушка казалась ей самой родственной душой из всех, кто был здесь. Она точно так же существовала в необходимости врать, скрываться, увиливать. Она понимала, кто её мать, а сама мать, осознавая весь ужас положения дочери, не хотела, чтобы она пошла по её стопам. Теперь же для Ванессы всё было кончено и годы, проведённые здесь, превратились в прах. Мать в тюрьме, родных не осталось. Лишь надежда на чудо, но нечего мечтать, ведь жизнь – не любовный роман и чудеса случаются в ней крайне редко.
Шум на крыльце нарастал. В следующую секунду из тени каменного портала, как из ниоткуда явилась высокая женская фигура и все тут же умолкли. Девочки все как одна настороженно уставились на ректоршу. Фрау Ирма Готфрид сейчас, как и прежде, вселяла в окружающих благоговейный