Кира. Петр Альшевский

      Вихляев мной изгнан,

      скоро будет забыт,

      его каштановые волосы

      после него не остались,

      но я их вижу,

      остервенело подвергаю

      засасыванию,

      уменьшенной копией самой себя

      мне бы на хрустальном паровозике

      к полянам диких ромашек,

      мантру, гарантирующую любовь,

      в благоухании прочитать,

      никогда не надоедающего любовника

      вы хотя бы мне предоставьте.

      Небеса!

      С вами, выглядывая в окно,

      я разговариваю.

      Бабки у подъезда не сидят,

      какие сидели,

      померли,

      сверкающий логотип супермаркета

      манит меня пройтись.

      Пол-литровая бутылочка крепкого алкоголя

      мне повредит, но я бы ее с кем-нибудь

      разделила,

      интеллигентного заблудшего мужчину

      в оптимистичный настрой привела,

      тоской они зря упиваются.

      Жизнь дрянь,

      России кранты,

      бродящим вокруг женщинам

      поэтому ноль внимания,

      нужды тела – поесть и поспать.

      А когда тело вкусит водки,

      начинается болтовня.

      Работающее с дефектами метро,

      железный занавес мерзкого Черчилля,

      к Виктору Андреевичу,

      вычеркнутому из списка преподавателей МГУ,

      я ненароком прильнула,

      и жар от моего бедра он не почувствовал,

      о тюленях,

      используемых немецкой разведкой,

      захлебываясь от речевой частоты,

      в нездоровой увлеченности нес,

      за вычетом меня, компанию ему составлял

      боящийся лифта Авдеев.