Когда-нибудь я стану взрослой. Мария Валерьевна Николаева
твоей лучшей из светлостей.
Знаешь, так редко случаются
Просто прогулки и ужины…
Пусть без свечей и шампанского,
Устриц молочных по дюжине.
Редко случается шепотом просто
Сказать что-то нежное.
Вместе паркетник откапывать
В утро промозглое, снежное.
Вместе поплакать над «Хатико»,
Вместе нарезать салатики.
Переболеть недоверием
Без распашной симптоматики.
Нам ли не знать цену близости,
Плотской, душевной, губительной.
Я до сих пор влюблена в тебя,
И это так упоительно!
«Когда перевалило за полсотни…»
Когда перевалило за полсотни,
Уходит много страхов навсегда.
Не страшно незамеченной остаться,
Не страшно не дождаться слова «да».
Плевать на суету, возню и лепет.
Так хочется событий, а не сцен.
Сразить, затмить, уйти, не попрощавшись,
И выглядеть как дивная Марлен.
Не прятаться в подтяжки и утяжки,
Стареть красиво – тоже мастерство.
Остаться на исходных позитурах,
Надолго сохраняя статус-кво.
Все то, что бередило, отболело.
Все то, что не случилось, карме в плюс.
Намеченную массу впечатлений
Еще есть время пробовать на вкус.
«Попробуй со мной поспорить о том…»
Попробуй со мной поспорить о том,
Как устроен мир.
Могу одолжить учебник, зачитанный
Сплошь до дыр.
В нем Дарвин, Эйнштейн и Полинг
Слегка приоткрыли дверь.
Не слушай досужих споров
И в истинность меньше верь.
Возможно, наш мир придуман,
Возможно, сошел с ума.
И если захлопнуть двери,
Останется только тьма.
Не будет ни звезд, ни неба,
Ни моря, ни синих гор,
Сотрется живая память,
Как выгоревший узор.
Вселенная на бумаге совсем не похожа на ту,
Что ты для себя открываешь,
Гоняя оливку во рту,
Строгая рубанком доски,
В тупик загоняя хворь.
Лишь так ты живешь и дюжишь.
И больше со мной не спорь!
«Москва, разве ты такая…»
Москва, разве ты такая:
Резиновая, без границ?
Пускай ты слезам не веришь,
Но столько недобрых лиц.
Да Бог с ним, бордюром, плиткой
И пробками вечной рекой.
Откуда такая пошлость? и кто тебя сделал такой?
Зачем тебе столько гномов, еду развозящих нон-стоп?
Сегодня, сейчас, побольше!
А там после нас хоть потоп.
Вот всадник на крыльях ночи с моторчиком на колесе.
Куда он летит, безумец, по выделенной полосе?
Дворы – для машин, скамейки —
Для тех, кто давно в беде.
Московское «аканье» – редкость, привет Золотой Орде.
Гостим у себя же дома, стенаем негромко в сети.
С угрозами