Цыганка Вася, механик с волантера «Доброволец». Павел Сергеевич Иевлев
кучища!
– Отсюда и до неба, сеструха! Отсюда и до неба! И моя доля там есть! А твоей – нету! Ничего, будет и на твоей улице лужа, и упадёт туда сундук с хабаром. Ой, а что это за прелесть?
Лёшка кормит мясом шмурзика, отрывая кусочки от своей порции.
– Это Мурзик, – сказал он гордо.
– Ух ты, какой смешной! Можно погладить?
– Конечно.
Рейдерша бросила на землю автомат, присела на корточки перед Лёхой и с восторгом запустила обе руки в длинный шмурзиковый мех.
– Ой, какой он тёплый! А какой мягкий! А какой пушистый! Не продаёте?
– Нет! Ни за что! – замотал головой Лёшка.
– И правильно, – согласилась Оторва, – я бы тоже не продала. Пойдёмте встречать рейд! Они уже на подходе.
***
В лагерь, рыча моторами, дымя и сигналя, втягивается колонна. Впереди гордо катится грузовик с таранным бампером, к нему прицеплена колёсная платформа, на которой поперёк, свесив по бокам колёса, стоят четыре знакомых внедорожника. К силовым бамперам примотаны цепями солдаты. Их лица разбиты, одежда покрыта кровью и пылью. Большой пикап тащит на буксире броневик, на его крыше сидят несколько рейдеров.
Центральный проезд заполняется вышедшими встречать рейд. Василиса ожидала приветственных криков и ликования, но все молчат, пока в ворота не въезжает последняя платформа. На ней лежат аккуратно сложенные мёртвые тела.
– Поприветствуем наших братьев, чьи колёса совершили последний оборот! – раздался усиленный динамиками голос.
Его обладатель стоит на огромном капоте переднего грузовика, держа в руке микрофон.
Рейдеры вдоль дороги опускаются на одно колено и замирают так, пока платформа не проезжает мимо. Тел много, видимо, военная колонна оказала сопротивление.
– А теперь, ребятки, хорошие новости! – заорал в микрофон человек на капоте. – Мы подняли нехило трофеев! Вы даже представить себе не можете, насколько нехило! Поэтому всем бухать и веселиться! Разве не для этого мы живём, братва? Сегодня вечером все пьют за мой счёт!
– Для этого! – заорали из толпы. – Ура Бадману!
Потери были забыты, все кинулись осматривать трофеи и ждать вечера. А за Василисой и Лёшкой пришли.
– Эй, Худая, эти с тобой? – двое крепких татуированных парней с дробовиками настроены решительно.
– А хоть бы и да, – ответила девушка.
– Бадман хочет их видеть. Ну и ты, иди, пожалуй.
– Ой, что-то мне страшно, – признался Лёшка.
– Не ссы, мелкий, – заржал один из парней, – Бадман детей не ест.
– Пойдём, – вздохнула Худая. – Так надо.
***
Бадман – плечистый татуированный бородач в проклёпанной кожаной жилетке на голом мускулистом торсе. На руках шипастые браслеты, на шее висят на цепочках патроны и жетоны.
– Я Бадман, – сказал он веско. – Я тут главный.
– Я Худая, – ответила девушка.
– Вижу, что не Толстая.