Мой препод – Лёд. Лина Коваль
думать о чем угодно.
Боже. О чем угодно, лишь бы не о чужих руках на моём теле, которые раздевают… и касаются в самых разных местах.
Это пытка, которая снится мне каждую ночь. Пытка, которую много раз пытались вытравить из моего сознания. Гипнозом, аффирмациями, психоанализом.
Я не люблю прикосновения в темноте.
Не выношу запах перегара.
А ещё когда меня окружают сразу несколько мужчин.
И черт возьми, в данный момент я прикрываю глаза от бессилия, потому что в этой комнате нет ничего из перечисленного.
Рудаков здесь один. Он трезв. В номере горит приглушенный свет, и мы вроде как шли к этому давно. Почему же я не могу расслабиться?
Почему?..
Проворные пальцы одну за одной расстегивают пуговицы на моей кофточке. Когда добираются до последней, ладони ныряют под неё и разводят тонкую ткань по сторонам.
Задерживаю дыхание.
– Ты такая красивая, Юлька, – шепчет Алан, рассматривая атласный лиф шоколадного цвета и впалый живот.
Закидывает руку за плечо и тянет футболку наверх. Сняв, отшвыривает в сторону.
Молча изучаю обнаженную грудь, абсолютно ровный, идеальный пресс и резинку желтых трусов, выглядывающую из-под пояса джинсов.
– Снимем это? – спрашивает он, указывая на лиф.
– Попозже, – шепчу, облизывая пересохшие губы.
– Окей, малышка, как скажешь, – улыбается Алан сексуально, чешет выбритую наполовину бровь и склоняется над моим лицом.
Опускаю взгляд, замечая внушительный бугор в паху. Где взять сил на это всё?..
– Хочу тебя целовать, – говорит он, касаясь губами моей щеки. – Можно?
Киваю и сама его целую. Первая. Глаза держу открытыми, потому что единственное чего сейчас не хочу – представлять другого. Или других…
Сначала всё идет хорошо. Мне даже приятно. Ощущение, что начинаю плыть по волнам и всё больше раскачиваюсь, а солнце сверху припекает, припекает… М-м-м.
Кажется, наконец-то успокаиваюсь.
Губы у Рудакова теплые и вкусные, изо рта не пахнет. Не дай бог, вообще-то. Целовалась я однажды на свидании с парнем, которому потом с умным лицом посоветовала проверить пищеварительную систему. Что-то там явно было не так.
Обнимаю шею Алана и пальчиками вспахиваю короткий ежик на голове, затем робко оглаживаю лопатки. Неожиданно перенесенный на меня вес его тела встречаю сравнительно стойко, но снова чуть напрягаясь внутренне.
Живи, живи, живи.
Это секс. Все им занимаются. Даже мопсы, черт возьми.
– Разведи ноги, малыш, – шепчет Алан, дыша, как паровоз. Ещё не понимает, что тремя словами выколачивает воздух из моих лёгких и совершает роковую ошибку.
Вспышка.
Мои зрачки расширяются, а нутро горячим паром обдаёт. Тело становится натянутым, как струна.
В глазах ужасающее пламя. «Противопожарные» системы организма стремительно мобилизуются и словно из брандспойта стреляют первые, обжигающие роговицу слезы.
Стоп. Упираюсь в жёсткие плечи и резко отталкиваю Рудакова от себя. Нет.
Это. Просто.