Чужая жена. Мила Александровна Реброва
бороться за свою свободу и самостоятельность.
Когда узнала, что муж женился во второй раз, почувствовала себя еще более ущербной. Взгляд свекрови ясно говорил, что в произошедшем она винила меня. Но что я могла поделать с мужем, который меня не хочет?
Он захотел другую, женился на ней и увез в свой город, в то время как я, словно в заточении, сидела около его матери.
Я любила свекровь и была ей благодарна, но понимала, что сын для нее всегда будет ближе и дороже. И это обижало меня.
Меня спасал мой кулинарный блог, который я вела уже целый год. Я пыталась хоть как‑то отвлечься, и у меня это получалось.
Случайно узнав от местных сплетниц, каким способом женился Камал, пребывала в шоке. Как мог мой холодный и рассудительный муж прибегнуть к похищению невесты?
Вся злость на вторую жену прошла, когда мне стало понятно, через что ей прошлось пройти. Да и в чем была ее вина, если мой муж вынудил ее на этот брак?
Глупо винить других в своей несостоятельности.
Но хуже всего было то, что Камал решил устроить пышную свадьбу в Питере и потребовал присутствия матери на этом торжестве. Я боялась, что свекровь примет новую невестку и я стану уже немилой. Забыв о внимании мужа, до этих пор я хотя бы вдоволь получала любовь его матери, и теперь панически боялась ее лишиться.
И что ожидало бы меня, если бы я вернулась к своим родным?
Упреки и косые взгляды. Разведенная женщина в нашем обществе приравнивалась к товару второго сорта.
Уж лучше иметь хотя бы статус и уважение законной супруги, чем носить клеймо разведенной.
Я ведь даже не ревновала Камала. Я прекрасно знала, что он не ведет отшельнического образа жизни, и после его новой женитьбы моя жизнь не претерпела особых изменений.
Вначале, конечно, мне было трудно принимать сочувствующие взгляды окружающих.
Все считали, что если мужчина берет новую жену, значит, его первая супруга в чем‑то виновата: недостаточно хороша, если возникла необходимость во второй.
Радовало и успокаивало только то, что свекровь не прониклась теплыми чувствами к новой невестке. Она даже ночевать там не осталась, вернувшись домой поздно ночью. Выдала мне поток информации, сетуя на то, что Камал мог променять меня на эту бледную моль, которая совершенно не следует нашим традициям и выглядит, как одна из тех девиц, что окружали ее сына в этом проклятом Питере.
Я не удивилась этому, ведь мужа невероятно бесил даже платок, покрывавший мою голову. Я и сама долго не могла привыкнуть к нему. Но свекровь еще до свадьбы настояла на том, чтобы я покрылась, а мой свадебный наряд был скромным, соответствующим ее понятиям о нравственности.
Конечно, вначале все во мне противилось этому, да и какая бы восемнадцатилетняя девушка отказалась бы от образа диснеевской принцессы в день своей свадьбы?
Но потом я привыкла. Все же это было лучшим выходом, чем перспектива и дальше оставаться в убогом родительском доме, в деревне, где все указывают на нас пальцем из‑за пьющего отца.
Когда