Повесть эльфийских лет. Ксения Баштовая

      Преподавателей допрашивал немолодой бистивилах. Савишу он сразу не понравился.

      – Итак, от кого вы узнали о смерти господина… – стражник сверился с бумажкой, – Сулицы?

      Савиш тихо выругался сквозь зубы. Этот вопрос в разных вариациях задавался уже в пятый или шестой раз.

      – От студента.

      – Какого?

      – Какого‑то. Он заглянул в аудиторию, крикнул, что ректора убили, и побежал дальше.

      – Кто может подтвердить ваши слова?

      – Великий дух! – не выдержал профессор. – Да все могут подтвердить! В кабинете были студиозусы, экзамен сдавали, можете их спросить!

      – Их мы потом спросим, – благодушно кивнул мохнатой головой бистивилах. – А вы не пытайтесь увиливать от ответов.

      – Да я и не пытаюсь. Я действительно узнал об этом только сейчас, от студента.

      Разговор происходил в небольшом кабинетике перед комнатой ректора – там, где обычно сидел секретарь. Сейчас эта комнатушка была пуста, а из ректората слышался шум голосов. Внезапно дверь, ведущая в ректорат, распахнулась, и на пороге появился молодой фавн:

      – Мастер Хэнт…

      – В чем дело, Доран? – недовольно поморщился бистивилах, привычно называя помощника по фамилии.

      – Тут у нас такое… Может, вы заглянете?

      Лейтенант городской стражи поморщился и встал, отложив в сторону незаконченный протокол допроса. Во всяком случае, Савиш решил, что это именно протокол.

      – Я сейчас вернусь. Подождите здесь. – И бистивилах скрылся за дверью.

      Первые несколько минут эльф терпеливо ждал появления господина Хэнта, потом не выдержал, поднял со стола и поднес к глазам бумагу, которую до этого времени заполнял стражник, и вместо текста с удивлением увидел на листе бессмысленные цветочки, кружочки и прочую дребедень.

      Удивленно хмыкнув, Савиш еще несколько минут переминался с ноги на ногу, а потом решительно шагнул к ректорату. В конце концов, имеет же он право узнать, что там происходит. А если нет, так его ведь и выгонят сразу.

      Дверь открылась неслышно. В лицо пахнуло спертым воздухом и запахом подсохшей крови: неизвестно, когда убили ректора, но кабинет, похоже, с того самого времени и не проветривали.

      В последний раз Герад видел Сулицу позавчера. Уже тогда гном показался ему каким‑то сухим и изможденным. Сейчас же сморщенное тело ректора распростерлось в дальнем углу комнаты, по полу растеклось пятно крови, а из груди торчал осиновый кол.

      Услышав о смерти Кира Сулицы, темный эльф ожидал увидеть в ректорате что угодно: кинжал, которым какой‑то ревнивец перерезал горло несчастному гному (Сулица слыл дамским угодником), страшную пентаграмму, уничтожившую вместе с Киром всю мебель (мало ли какому магу он мог перейти дорогу?). Даже случайно упавший на голову преподавателю толстый фолиант (может, студент все перепутал, и никаким убийством здесь и не пахнет) рисовался в воображении.