Спартак. Рафаэлло Джованьоли
лета могущественному Сулле! – закричали хором многие из гостей, поднимая чаши с пенящимся фалернским.
– Выпьем все за здоровье и славу Луция Корнелия Суллы Счастливого! – воскликнул своим ясным и звучным голосом Квинт Росций, поднимая чашу.
Все присоединились к этому возгласу, все выпили, а Сулла, ставший снова с виду веселым, обнимая, целуя и благодаря Росция, закричал цитристам и мимам:
– Эй, пачкуны, что вы там делаете?.. Вы годитесь только на то, чтобы пить мое фалернское… Проклятые негодяи, пусть вас сейчас хватит вечный сон смерти!
Сулла еще не кончил своей площадной ругани – он почти всегда был вульгарен и груб в своих речах, – а музыканты уже заиграли и вместе с мимами и танцовщицами пустились в пляску, полную комических движений и сладострастных жестов.
По окончании пляски на средний стол, за которым возлежали Сулла и Росций, был подан орел в оперении, точно живой. В клюве он держал лавровый венок, перевязанный пурпуровой лентой, и на ней золотыми буквами были написаны следующие слова: «Sullae Felici, Epafrodito», что означало: «Сулле Счастливому, любимцу Венеры». Прозвище Эпафродит было одним из наиболее приятных для уха Суллы.
Под рукоплескания гостей Росций вынул венок из клюва орла и подал его Аттилии Ювентине, красивой отпущеннице Суллы, сидевшей рядом с ним; она вместе с другими женщинами из Кум, возлежавшими между мужчинами на обеденных ложах, составляла одну из главных приманок этой пирушки.
Аттилия Ювентина положила поверх венка из роз, уже украшавшего голову Суллы, лавровый венок и нежным голосом произнесла:
– Тебе, любимцу богов, тебе, непобедимому императору, эти лавры присудило восхищение всего мира.
Сулла вскрыл ножом живот и шею орла, и оттуда выпало большое количество яиц, которые были розданы пирующим. Каждый нашел внутри яйца зажаренного бекаса, приправленного желтым поперченным соусом.
Немного спустя был подан огромный пирог, наружная корка которого из теста и меда удивительно точно изображала круглую колоннаду храма; из пирога, едва он был надрезан, вылетела стайка воробьев, по числу пирующих. У каждого воробья на шее была ленточка, а к ней прикреплен подарок с именем того гостя, которому он предназначался.
Аплодисменты и смех встретили этот новый сюрприз, приготовленный искуснейшим поваром Суллы; погоня за птицами, тщетно пытавшимися улететь из запертой наглухо залы, шум, крики и гам продолжались долго. Шум прекратил Сулла. Оторвавшись на мгновение от ласк Ювентины, он закричал:
– Эй!.. Сегодня вечером я в веселом настроении и хочу угостить себя и вас зрелищем, которое не часто можно видеть на пирушках… Слушайте… мои любимые друзья… Хотите в этой зале увидеть бой гладиаторов?
– Да, да! – закричали пятьдесят голосов, так как к этому зрелищу имели огромное пристрастие не только гости, но также цитристы и танцовщицы. Последние в восторге тоже ответили «да», не подумав, что вопрос к ним не был обращен.
– Да, да, гладиаторов!.. Гладиаторов!.. Да здравствует Сулла!.. Щедрейший Сулла!
Вскоре в зале появились десять