После измены. Марика Крамор
вопросом: кем она ему приходится?
– Йохан! Я нашла! Я нашла!
– Она называет тебя по имени.
Мужчина неторопливо поворачивается в мою сторону. Стоим очень близко друг к другу. Я большим ростом не отличалась никогда, а Йохан очень высокий, и мне приходится немного задирать голову, чтобы посмотреть в его глаза.
– Я… – слова вдруг становятся тихими, а в конце замирают на губах. – Я подумала, что это твоя дочь…
Йохан улыбается нечасто, но именно сейчас лицо его озаряется внутренним светом.
– Она моя племянница. Дочь моей сестры, – поясняет. – Ребекка с мужем приболели, и я забрал Алисию к себе на несколько дней. Чтобы она не подхватила от них болезнь.
– Да! А пока мама с папой болеют, я буду жить у Йохана!
– А тебе и дядя Йохан не нужен! Только бы с Сенатором поиграть, – наигранно возмущается мужчина.
– С Сенатором? – уточняю и растерянно перевожу взгляд с одного на другого.
– Да! Мы с ним дружим! И он меня всегда защищает!
– Это мой доберман, – ловлю размеренное уточнение.
Я едва заметно морщусь и тут же делаю себе молчаливое замечание не демонстрировать своё отношение.
Меня в детстве укусил доберман. Неприятный осадок остался на всю жизнь. Я не отношусь плохо к собакам в принципе, но стараюсь обходить их стороной. Доберманов – за километр! Вообще, как мне кажется, я несовместима с животными. Даже у Лиды успела хапнуть неприятностей. Сфинкс подруги, будучи ещё котёнком, испортил мне новую сумочку. С тех пор, приходя в гости, я стала прятать любые вещи, к которым это лысое создание может проникнуться интересом.
– Вот какой! – Алисия вытягивает вперёд руки, на раскрытых ладошках лежит небольшая модель спортивного мотоцикла на подставке. – Это мы с Йоханом вместе собираем коллекцию!
На восхищение моделью уходит ещё пять минут. Затем Алисия кладёт «хрупкую драгоценность», как выразился Йохан, на место, закрывает двери, блокирует замки. Такая она умничка!
Пока возвращаемся, малышка вприпрыжку убегает вперёд, оставляя нас с мужчиной вдвоём.
– Она билингв?
– Да. Родители дома разговаривают с ней на шведском, а я только на английском. С самого первого дня, как взял ее на руки.
Я не могу отвернуться. Нет, правда. Отвести взор от его улыбки – это непосильное испытание. Когда он думает о чем-то хорошем, в его глазах появляется свет. А затем меркнет. Всегда.
– Я часто ее забираю к себе. Она любит у меня ночевать. У неё отдельная комната, игрушки, книжки. Когда она уходит спать, Сенатор прилипает к ее кровати. Охраняет.
– Защитник, – растягиваю губы в улыбке. – Кстати, похоже, она смешивает языки. В английское предложение вставляет слова, которые я не знаю.
– Да, это часто случается у детей-билингвов. Но она перерастает, и речь становится более четкой, ровной. Раньше половина предложения была на шведском, половина – на английском.
Нежный трепет проникает в кровь от мягкости его голоса.
Подходим к дому, Йохан