Варианты будущего. Юрий Симоненко
заглянув в мой паспорт. Но это если бы я явился сюда как Рем фон Крузе, барон Ибéрский, а не как человек в маске и странном плаще (так я выгляжу сейчас, если отключить маскировку).
Терпеть не могу охранников. Охранники – это такой сорт людей: смесь холуя с полицаем. Низкопоклонство и собачья покорность перед хозяевами в них сочетается с высокомерным презрением ко всем остальным (за исключением благородных господ, конечно же). Причём, если полицаи это – псы государевы, наделённые властью почти везде, на любой улице и в любом общественном доме, то охранники это – дворовые собаки, чья власть ограничена забором хозяйского двора, а то и вовсе длиной цепи вокруг будки. Это ограничение психологически давит на охранника и делает его таковым, каков он есть – мелким «начальником», полицеишкой, бюрократом и тайным садистом. Вот этот, у калитки, точно такой. Стоит важный, водит по сторонам хищным взглядом из-под тяжёлых надбровных дуг. Окажись в его власти какой-нибудь курьер или мелкий служащий, так просто не отделается. А уж если громиле повезёт пресечь действительное правонарушение, то тут-то он с удовольствием пустит в ход и кулаки и дубинку и табельный пистолет (у этого он есть).
Мимо бдительного мордоворота я направился прямиком ко входу в особняк.
Здесь, в тени деревьев я старался двигаться как можно медленнее, чтобы не создавать предательского эффекта, который легче скрыть при солнечном свете. Так называемому «процессору» у меня за плечами нужны доли секунды, чтобы определить всех наблюдателей и отобразить на ткани плаща для каждого ту картинку, которую наблюдатель видел бы, не окажись я в поле его зрения. Персональная картинка появляется с очень маленькой, но, всё же, задержкой, что и вызывает эффект марева – «дрожание воздуха», а точнее: дрожание маскировочной ткани, подобное восходящим воздушным потокам в зной. Причём, эффект этот вызывается не только моими резкими движеньями, но и резким, неожиданным перемещением наблюдателя. Таким образом, днём лучше всего маскироваться в свете солнц, а ночью – в свете лун и мира Гиллаплéи. Дневная тень же, когда место хорошо освещено отражённым солнечным светом и нет дрожания воздуха – самое худшее, после дождя, тумана и дыма условие для маскировки.
Двор особняка невелик, но кажется при этом обширнее, чем есть на самом деле – верный признак работы талантливого ландшафтного архитектора. Умеренность в деталях на фоне старинного здания с его архитектурными «излишествами» и редкие, идеально прямые, подобные колоннам стволы деревьев, что как бы подпирают густую тёмно-зелёную массу на уровне между вторым и третьим этажами особняка, превращают двор в некое подобие павильона. Строений во дворе всего три: будка охранника из дерева и стекла и две беседки, симметрично расположенных по обе стороны от главного входа в здание. Территория хорошо просматривается практически из любой точки. Если меня заметят, укрыться будет негде – только бежать. Так что, пришлось передвигаться крайне осторожно и медленно, подобно черепахе или какому-нибудь хищнику во время охоты.
Идя