Оракулы перекрестков. Эдуард Шауров
и жестокий Сити, цитадель зла и гнездо разврата, раковая опухоль в самом сердце счастливого и благополучного гигаполиса. Бенджамиль мельком подумал, что за сотни лет человечество не придумало ничего эффективнее уродливой бетонной ограды и заточенной арматуры.
Из прыгуна бочком выбрался Шамсу. Он затравленно огляделся и подал руку мастеру Ху, шагнувшему на первую ступеньку трапа. Грузный Ху-Ху руки демонстративно не заметил. Пыхтя и переваливаясь, он спустился сам, лицо его при этом оставалось настолько непроницаемо-самоуверенным, что нелепые телодвижения казались игрой или притворством. Поверх блестящей розовой рубашки Ху-Ху надел черный жилет, расшитый серебряными драконами. «И ведь не оштрафуют жирдяя за ношение мистически-оккультных изображений», – с завистью подумал Бен. Бритый череп хайдрая сально поблескивал в лучах низкого солнца, и весь Ху-Ху целиком казался неприлично ярким пятном на фоне пыльных кустов и бетонной ограды.
Краем глаза Бенджамиль уловил где-то сбоку неприметное стеклянистое движение. Ингленд, похоже, заметил то же самое.
– Вот и эскорт, – сказал он с ноткой скепсиса.
«Где?» – хотел спросить Бенджамиль, но в это время прямо из воздуха появился человек.
Впечатление было такое, будто совершенно прозрачный бокал очень быстро наполнили темно-серой жидкостью. Сделавшись личным переводчиком мастера Ху-Ху, Бенджамиль неоднократно слышал про дефендеры с покрытием типа «камбала», но воочию видел в первый раз.
– Офицер Аббаси, – представился подошедший, на выпуклой шероховатой поверхности нагрудных пластин его костюма красовалась ядовито-черная надпись: «D. T. F. Патрульный отряд №22».
Ингленд кивнул.
– Сейчас мы откроем ворота, – продолжал патруллер, его голос звучал сквозь опущенное забрало, как из гулкой железной бочки. – Оружие оставлять будете?
Ингленд кивнул. Из подмышечной кобуры он извлек большой вороненый пистолет, потом вытряхнул из правого рукава маленький на пружине и передал оба бронекостюму. Тот бережно принял оружие и сложил в поясную сумку.
– Если что, мы за вами приглядываем. – Офицер Аббаси, так и не подняв забрала, козырнул в сторону Ху-Ху и быстро пошел к зданию блокпоста, на ходу превращаясь в прозрачный воздух.
– Сидят, патрульные крысы, – то ли одобряя, то ли осуждая, пробормотал Ингленд.
Возле ворот пахло застоялой мочой. На секунду Мэй представил себе, как ночью ситтеры один за другим покрадываются на цыпочках к воротам и, хихикая, мочатся на их броневые полотна. Мелко подрагивая, левая створка ворот пошла в сторону, отъехала на четверть и стала.
– Можно идти, – сказал Ингленд и, как всегда, вошел первым.
«Как это они за нами будут присматривать через щель в воротах?» – подумал Мэй и непроизвольно поежился.
Следом за телохранителем океанским сухогрузом проплыл в ворота Ху-Ху, за патроном трусил Соломон Шамсу, замыкал процессию Бенджамиль Мэй.
Маленькая колонна отошла