В научных целях. Нина Князькова
его боязнь летать.
– Обычно при взлете бывает неконтролируемая реакция, вызывающая сокращение мышц, – решил пояснить я. – Организм так реагирует на перепады давления. Но у вас скорее психологическая проблема….
– Да я знаю. – согласился он и замолчал.
Я тоже решил его не тревожить. И не тревожил бы долго, если бы самолет не начал снижение.
– Мы уже прилетели? – Удивился я.
– Нет, – голос Акима был напряженным, из чего я заключил, что посадка для него является таким же стрессом, как и взлёт. – Здесь будет пересадка. Наш рейс через три часа.
– Хм, – только и ответил я. Про пересадку я даже не знал. Хотя, что я знаю про то место, куда лечу? Ровным счётом ничего. – Аким, – позвал я. – Пообещайте мне, что меня не убьют незнакомые люди где-нибудь в лесу. Выкуп за меня все равно просить не с кого.
В ответ послышался чуть истерический смешок. И что я такого сказал?
– Обещаю, – все же выдавил из себя мой сопровождающий. – Но у нас вообще людей живет мало, а потому мы ими дорожим, – пробормотал он едва уловимо.
Я решил не зацикливаться на таких странностях. Но все же. Зачем Вероника Родионовна отправила за мной человека, который боится перелётов? Более того, этот Аким вел себя совершенно обычно, пока самолет не начал двигаться. Что бы это могло значить? Обычно самолета боятся перед посадкой, а не во время полета. Есть, конечно, такой вид психики, который реагирует именно на физическое изменение среды, но в большинстве случаев мозг перестраховывается и….
– Сели, – оборвал мои мысли мой сегодняшний поводырь. Голос его звучал уже более спокойно.
Через полчаса мы уже сидели в кафе, где Аким странно фыркал и недовольно ворчал, сетуя на то, что по запаху мясо в тарелке не настоящее, а на бутерброде колбаса и вовсе из какого-то субстрата. Я пил кофе и размышлял, слушая эти стенания.
– Это не нормально, – заключил я, наконец.
– Что ненормально? – Невнятно из-за набитого рта спросил он.
– Человек не может различать на запах настоящее мясо, или нет, – сказал я, закусив булочкой.
– Чего это не может-то? – Обиделся парень.
– Наше восприятие еды отличается безумной предвзятостью. Если вам мама в детстве готовила мясо каким-то особым способом, то другое приготовление вполне может вызвать отрицательные эмоции и, как следствие, негативное отношение к данному продукту именно в таком виде, – пояснил я.
Аким неожиданно для меня засмеялся. Громко и взахлёб. Минут пять не мог успокоиться. Потом все же взял себя в руки, выпил воды и выдохнул.
– У меня нет матери.
Сказано это было так…, как будто он сам верит в то, что у него её на самом деле нет.
– У всех есть мать, – покачал я головой.
– А у меня нет. Я её ни разу не видел, – грусти его голос, однако, не выдавал.
– Детский дом? – Уточнил я, уже прикидывая план… лечения.
– Нет, – я услышал, что он отодвинул от себя