Возлюбленная. Этюд характера. Томас Гарди
себя или нет, для него, коренного островитянина, родившегося в те времена, когда в семьях преобладали старинные взгляды на брак, казалось вопросом будущего, а не настоящего; он был непоколебим в своем неодобрении ее брака с ненавистным Пирстоном. Он не давал согласия; он не собирался больше ничего говорить, пока не увидит ее: если у нее есть хоть капля здравого смысла, она, если все еще не замужем, вернется в дом, из которого ее, очевидно, выманили. Тогда он подумает, что можно сделать для нее в тех отчаянных обстоятельствах, в которые она себя поставила; в противном же случае он ничего делать не станет.
Пирстон не мог удержаться от сарказма по поводу явно низкой оценки ее отцом его самого и его родных; и Марсия обиделась на его язвительность.
– Если кто-то и заслуживает колкостей, так это я! – проговорила она. – Я начинаю чувствовать, что была глупой девчонкой, которая сбежала от отца по столь пустячной причине, как небольшой нагоняй за превышение карманных расходов.
– Я советовал тебе вернуться, Марси.
– В некотором роде, но не в том тоне. Ты самым презрительным образом отзывался о честности моего отца как торговца.
– Боюсь, я не мог говорить о нем иначе, чем говорил, зная, что…
– Что ты можешь сказать против него?
– Тебе, Марси, ничего… Кроме того, что является общеизвестным. Все знают, что в свое время он сделал делом своей жизни разорить моего отца; и то, как он упоминает обо мне в этом письме, показывает, что его вражда все еще продолжается.
– Скрягу погубил такой великодушный человек, как мой отец! – сказала она. – Похоже на то, что у вас говорят об этом в ложном свете!
Глаза Марсии вспыхнули, а лицо запылало гневным жаром; усиленная красота, что могла быть подчеркнута этой теплотой, была погублена прямолинейной суровостью выражения лица, которая сопутствовала этому.
– Марсия, твой характер просто невыносим! Я мог бы подробно рассказать тебе о каждом шаге этого дела – любой бы мог – о захвате каменоломен одной за другой и обо всем остальном, мой отец выстоял только благодаря самому отчаянному мужеству. Никто не закрывает глаза на факты. Отношения наших родителей – уродливый факт в тех обстоятельствах, в которых оказались мы, два человека, желающие пожениться, и мы только начинаем это осознавать; и как мы собираемся с этим справляться, я не могу сказать.
Она размеренно проговорила:
– Я не думаю, что мы вообще с этим справимся!
– Можем не… можем не справиться… совсем, – пробормотал Пирстон, глядя на прекрасную картину презрения, представленную классическим лицом и темными глазами его Юноны.
– Если только ты не попросишь у меня прощения за то, что так себя вел!
Пирстон никак не мог заставить себя осознать, что он плохо вел себя со своей слишком властной леди, и отказался просить прощения за то, чего не совершал.
После этого она вышла из комнаты. Позже, в тот же день, она вернулась и нарушила молчание, с горечью сказав:
– Я только что проявила