Последний дракон. Побег в снежную пустыню. Жанна Майорова
с ним взглядом. Машинально прикинула, что, наверное, успеет добежать до меча первой. Он весь переломан, и мышцы, скорее всего, затекли. Но н вел себя так, словно это он хозяин положения.
«Не убьёт», – почему-то подумалось.
И золотистый огонь погас. Внутренняя борьба закончилась победой его "доброй" половины, если таковая существовала. Ну или глупой. Она сама понимала, что для него было бы благоразумнее расправиться с ней как с ненужным свидетелем. Учитывая враждебное отношение общества к оборотням.
– Спасибо, что не оставила меня в лесу, – хрипло произнес он и отвернулся к стене.
"Спасибо, что не стал убивать", – подумала девушка.
Жизнь за жизнь. Его долг ей уплачен.
Облегчения, однако, она не испытала. Кто знает, что у него на уме? Она слышала всякое про метаморфов. Одна легенда удивительнее и страшнее другой. Поговаривали, что они не могут контролировать своё обращение и теряют человеческий разум в теле зверя.
Про драконов же вообще ходили крайне противоречивые слухи. Кто-то говорит об их невероятных размерах, кто-то наоборот – утверждает, что обратившийся дракон не может весить больше человека. Была версия о том, что они пожирают людей. И о том, что они едят только других оборотней.
Наверное, о них ходило больше всего слухов. Потому, что мало кто видел их.
Многие считали, что этот вид метаморфов истреблён навсегда. А наиболее распространёнными и самыми живучими были волки. Поговаривают, что некоторые чиновники военного правительства даже нанимают их на службу, несмотря на непредсказуемость и опасность последних. Вот что значит – смутные времена.
Интересно, а он способен контролировать своего зверя? К тому же, он явно воин. У мечников самоконтроль должен быть получше. Конечно, если он не из тех, кто уже не может жить, не проливая кровь, пройдя через ад на земле. К сожалению, таких в это дурное время было больше, чем обычно, из-за постоянных локальных сражений, вспыхивающих почти в каждой области страны. Спокойных территорий уже, наверное, не осталось.
Молча глядя в стену, пролежал он где-то до полудня. Ощущалось, что его нынешнее положение его совершенно не устраивает, но что делать, он решить не может. И не может двигаться. Помощи попросить ему что-то мешает. То ли гордость и упрямство, то ли недоверие к ней.
За то время, что он сгорал от противоречий на матрасе, сверля глазами стенку, она успела сходить и набрать ещё хвороста, растопить побольше пресной воды, покрошила в горшок сушёные травы, вскипятила отвар и бросила туда немного пшена. Максимально простой, но сытный обед.
Запах еды заставил его завозиться сильнее. Но он упорно молчал. До тех пор, пока на всю хижину не раздалось голодное бурчание в животе.
Этот звук его точно не порадовал, потому что он раздражённо натянул одеяло, видимо, пытаясь накрыться с головой.
"Надо же, какой стыдливый!", – подумала она.
– Ты сможешь сам поесть? – спросила она.
Спрашивать о том, голоден ли он, не было смысла. За него уже ответил его живот.
Выждав минутку из вежливости,