Веселые похороны. Людмила Улицкая
золотая рыбка, больше похожая на загорелого тунца, чем на нежную вуалехвостку, доктор Харрис, с которым Ирина тайно женихалась уже четыре года, приехавши на пять дней в Нью-Йорк, едва смог ее изловить и улетел обиженным, в полной уверенности, что она собирается его бросить… А это совершенно не входило в ее планы. Он был известным специалистом по авторским правам, занимал такое положение, что и познакомиться с ним для нее было почти невозможно. Чистый случай: хозяин конторы взял ее с собой на переговоры в качестве помощника, а потом был прием, на котором женщин почти не было, и она сияла на фоне черных смокингов, как белая голубка среди старых воронов. Через два месяца, когда она уже и думать забыла об этой поездке в Англию, пришло приглашение на конференцию молодых юристов. Хозяин конторы долго не мог опомниться от изумления, но заподозрить Харриса в интересе к своей миниатюрной помощнице не мог. Однако отпустил Ирину на три дня в Европу. И теперь все шло к тому, что Харрис женится…
И здесь не какая-нибудь любовь-морковь, а дело серьезное.
Каждая женщина, которой исполнилось сорок, мечтает о Харрисе. А Ирине как раз исполнилось.
В общем, получилось глупо…
Вечером Ирина приехала к Нинке для разговора. Но в спальне опять топталась знахарка, заскочившая на пять минут перед отъездом, Нинка вокруг нее бегала. В мастерской, как обычно, сидел народ.
Ирина была голодная, открыла холодильник. Там было плоховато. В бумажном пакете из русского магазина лежал дорогостоящий черный хлеб, подсыхал сыр. Ирина сделала себе бутерброд. Выпила Нинкиной смеси – в этом доме все почему-то начинали пить «отвертку» – апельсиновый сок с водкой… Наконец выползла Нинка.
– Так зачем тебе понадобился Готлиб?
– Какой Готлиб? – удивилась Нинка.
– О господи, да ты же ночью звонила…
– А, он Готлиб. Я и не знала, что он Готлиб… Алик сказал, чтобы привезли раббая, – невинно сказала Нинка, а Ирина вдруг почувствовала прилив раздражения: чего она возится с этой идиоткой… Но она профессионально сдержала раздражение и мягко спросила:
– Да зачем ему раббай? Ты ничего не путаешь?
Нинка просияла:
– Да ты же ничего не знаешь! Алик согласился креститься.
Ирина от ярости зашлась:
– Нин, если креститься, то, наверное, священник нужен, а?
– Само собой! – кивнула Нинка. – Само собой – священник. Это я уже договорилась. Но Алик попросил… он хочет еще и с раббаем поговорить.
– Он хочет креститься? – удивилась Ирина, уловив наконец самое существенное.
Нина опустила узкое личико в костлявые, переставшие быть красивыми руки.
– Фима говорит, что очень плохо. Все говорят, что плохо. А Марья Игнатьевна говорит, что последняя надежда – креститься. Я не хочу, чтобы он уходил в никуда. Я хочу, чтобы его бог принял. Ты не представляешь себе, какая это тьма… Это нельзя себе представить…
Нинка кое-что знала про тьму,