Три принца для Золушки. Умри богатым!. Дарья Калинина
Врачи говорят, что может понадобиться операция.
– О боже! – побледнел мужчина. – Какой ужас! Так она больна? Вот в чем дело!
Как ни странно, узнав о болезни бухгалтера, Федор Степанович вроде бы перестал трястись. И даже порозовел, и настроение у него тоже заметно улучшилось.
– Ну что же! – произнес он совсем другим тоном – бодрым и даже веселым. – Передавайте Виктории Павловне от меня пожелания скорейшего выздоровления. Скажите, что я жду ее у себя, как только она поправится.
– Но это может затянуться недели на две, – несколько удивленная всей этой ситуацией, осторожно заметила Кира.
– Ничего, ничего, – уже совсем весело произнес Федор Степанович. – Пусть поправляется. Здоровье – это самое главное для женщины.
И, сделав это странное замечание, Федор Степанович повернулся, чтобы уйти.
– Минуточку! – остановила его Кира. – А как же дела?
– Дела? Какие еще дела?
– Но вы же меня вызывали!
– Я вызывал Викторию Павловну, – уже с легким раздражением произнес мужчина. – А вы… Извините, у меня с вами никаких дел быть не может!
И ушел, оставив оторопевшую Киру в одиночестве. Она решительно ничего не понимала. Неужели у их многотонной бухгалтерши роман с этим сухим кузнечиком? Судя по всему, именно так дела и обстоят. Ну и ну! Да она же тяжелее его раза в три! И что? У них при этом любовь? У бегемота и богомола? Быть того не может!
Но все же Кире пришлось признать свое поражение. Федор Степанович не захотел с ней беседовать, предпочтя общество Виктории Павловны. И Кире оставалось лишь смириться с тем, что ее внешность не произвела на этого Дон Жуана ни малейшего впечатления.
А тем временем, пока Кира переживала величайшее в своей жизни фиаско, две ее подруги стучали в дверь, украшенную картонной табличкой «Арлекин». Кроме названия, на табличке было изображено несколько кукол в театральных костюмах.
– Видимо, тут в самом деле находится театральная студия.
– Ну да. Или что-то в этом роде.
Девушки толкнули дверь, которая оказалась даже не заперта, и вошли внутрь. В небольшой приемной у ксерокса стояла симпатичная девушка в ярко-голубой балетной пачке, усыпанной блестками, высоком картонном и тоже голубом колпачке и хорошеньких серебряных туфельках. В целом вид у нее был задорный и чуточку нелепый.
– Вы к нам? – приветливо спросила она, улыбаясь яркими губами; рот у нее был нарисован гримом и тянулся буквально «до ушей». – Хотите записать своего ребенка в наш театр?
– А у вас тут театр?
– Конечно! Обучающий театр «Арлекин» к вашим услугам. Берем детей в возрасте от трех и до ста тридцати трех лет. А вашим деткам сколько? Семь? Восемь?
И пока Леся с Фимой молча глотали воздух, пытаясь прийти в себя от нанесенного им оскорбления (подумать только, они что, по мнению этой девчонки, выглядят такими глубокими старухами?), она радостно закончила:
– Нет, конечно же, им должно быть уже больше! У нас как раз открыт набор в группу для детей от десяти до