Они выбрали ночь. Алмаз Эрнисов
в нервном возбуждении.
Сердце заколотилось в невероятном ритме. Виски застучали, и мастер, отступив назад, обхватил голову и тяжело повалился на стул. Незримой нитью, связывающей его с прошлым – были лишь эти фигуры и редкие воспоминания, иногда посещавшие изможденное сознание.
Много раз Шрам пытался лишить себя жизни. Так просто и без особых изысков: петлю на шею или лезвием по предплечью, но… Работа была не окончена, а значит – умирать было рано.
Убийца затравленно покосился на бесчисленное множество фигур. Они словно смеялись над своим измученным хозяином, который давным-давно отнял у них самое ценное в этом мире.
Внезапно, игрушки закружились в призрачном хороводе, и по комнате разнесся злорадный смех сотни непохожих друг на дружку голосов. Немыслимый танец возник вокруг мастера, проклиная и унижая его.
Шрам хватался за длинные веревки, на которых болтались игрушки – ему катастрофически не хватало воздуха.
Запутавшись, он попытался разорвать неожиданно сдавившую шею рубаху. Если бы он точно знал, что последний глоток воздуха сейчас раствориться в пустоте и глаза закроет сумрачная пелена, то ни за что на свете не стал бы сопротивляться. Но это были всего-навсего страдания....
В этот миг ставни окна распахнулись, и во мраке ночи, мелькнуло темное крыло. Нарушая тишину, с улицы раздалось пронзительное карканье.
На лице мастера застыл ужас.
Завывая волком, Шрам выскочил наружу – тусклый свет масленой лампы остался за спиной, а впереди его встретила кромешная тьма.
Перед глазами, словно из-под земли вырастали невысокие кряжистые дома, которые походили на уродливых карликов. С немым пренебрежением, они внимательно наблюдали пустыми окнами за хромым безумцем, убегающим от собственной тени.
Не понимая, куда несут его ноги, бывший убийца, задыхаясь, продолжал устало семенить по дороге, в отчаянье цепляясь за кирпичную кладь домов.
Скрытая сумраком улица путала дороги, которые разбегаясь в разные стороны, прятались в подворотне и терялись в многочисленных городских тупиках.
Но Шрама не пугала ночь. Он уже давно забыл, что такое дневной свет, и темнота с радостью заключила своего старого знакомого в крепкие объятия.
Когда-то, выслеживая очередную жертву, он, растворяясь в пустоте, становился с ней единым целым, чувствуя всем телом каждую крупинку коварного мрака. Сейчас, напротив, тьма пугала его.
Сбегая по длинной крутой лестнице, Шрам спотыкнувшись, покатился кубарем вниз.
Встал. Отряхнулся. Ужасно болела нога, но его это не заботило. Неведомая сила как искусный кукловод вела свою игрушку к неизвестной цели, словно сейчас он был той самой деревянной фигуркой – и кто-то умело дергал его за неведомые нити.
За спиной осталась Печальная площадь и Скорбная гавань, а впереди поджидая невинную жертву, начинался квартал Отрешенных. Хотя никто не осмеливался называть эту часть города вслух. За спиной послышался шепот сотни голос, словно кто-то тихо обсуждал несчастного пленника мрачных