Взгляд прямо. А. Лявонд
я на то, что вокруг яркий свет окружающего мира.
Сила времени не имеет власти над красотой женщины, недавно отметившей пятидесятипятилетний юбилей, отчего она выглядит моложе, а её кожа остаётся свежа. Словно по щелчку пальцев, синьора открыла глаза, спустя недолгое время попыталась их сомкнуть, что оказалось тщетной попыткой: некое чувство беспокойства не давало ей уснуть, рядом, мирно спал муж, сначала она подумывала его разбудить, в эту минуты ей захотелось услышать его голос – тихий шёпот безмятежности поглощал в себя все неприятности и сомнения, – но не стоило будить любимого в выходной день, поэтому она аккуратно дотронулась до его руки, и неугасающая тревожность, как ей казалось, стала сменяться внутренним покоем. Спустя час-другой она подошла к окну и распахнула обрамляющие его бархатистые шторы, с холодным оттенком синего и призрачностью серого, их нижняя часть, затемнённая, с узорными ромбами, вышитыми по краям. Утро было в печальном настроении, пепельные тучи сгущались в небе, предвещая неизбежность приближающегося дождя, и вот, он начал падать на землю, а мелкие и прозрачные капли его слёз – тихонько стучать по окнам и крышам.
Среди приглушённости, витавшей в воздухе, ночная сорочка женщины с квадратным вырезом и кружевным украшением – единственное, что светилось белоснежным сиянием, словно лунный луч, проникающий сквозь туманную пелену. Синьора взглянула в окно – в эту же мгновенность под грудью кольнуло так сильно, что от внезапности она положила руку на своё прерывисто бьющееся сердце, но боль не успокаивалась, словно нутряное чутье подсказывало: что-то должно случиться. Она присела на край кровати, не отводя взгляда от небесной выси. Влажные капли заполонили прозрачное стекло: касаясь его, замирали. Неоспоримо, они создают чарующее волшебство, особенно если наблюдаешь за ним изнутри – в тепле, и всё же дождь не изменил её планов.
Синьор проснулся, когда жены не было дома. Кьяра Риццо отправилась до местного рынка, стоит уточнить, что их дом расположен на побережье Тирренского моря в городе Фьюмичино, примерно в тридцати километрах от Рима. Вернувшись, Кьяра заметила мужа в беседке, некогда мужчина собственными руками сотворил восьмигранное великолепное сооружение из светлого дерева, а сама же синьора оживила его цветами, цветы для неё – инструмент, через который она способна раскрыть свою уникальную натуру – восприимчивую и вместе с тем тонко чувствующую. Их дом и двор – воплощение цветочного богатства, пока одни растения остаются покорно зелёными, другие расцветают, поэтому, неудивительно, что их семейная жизнь весь год пестрит живописными красками. Синьор сидел в плетёном кресле, созданном самой природой, его глаза, погруженные в страницы книги, отражали огонёк бесконечной заинтересованности, мысли мужчины уносились по просторам литературного восприятия, и только приход жены заставил его отвлечься.
–– Доброе утро, всё купила? – полюбопытствовал он.
Каждую субботу она покупает свежие морепродукты и рыбу, никогда нельзя предугадать, что принесёт супруга домой, но одно было несомненно – дары моря преобразятся во вкуснейший ужин; этот вечер они ожидали с нетерпением: он сулил гостя, если быть точнее, то их сына. Кьяра мягко улыбнулась мужу в знак согласия и устроилась около него. Ожившее небо подуспокоилось, а ветер оставался своевольным: то под его порывом шевелись листья, то он вовсе исчезал. Между тем синьора успела дойти до кухни и, прихватив с собой остатки утреннего яблочного тарта, вернуться, прежде, Кьяра ни о чём не думала, а потом взглянула на стоящий перед ними столик, совсем скоро лежащие на нём книги и футляр от очков сменит хрустальная ваза, куда она поместит пушистые и мягкие веточки мимозы – нежность, переплетающая с солнечным сиянием, не оставляет синьору равнодушной. Полторы недели назад она разговаривала по телефону с сыном, разговор не был длинным, пару вопросов о его жизни и весьма короткие ответы, она напомнила, что они с отцом любят его и ждут своего ястреба в гости. Гэвин Фалько давно не был у них, он не пропал – работа поглотила его. Двадцать восемь лет назад синьора впервые увидела новорождённого ребёнка, сын щедро дарил родителям беспробудные ночи, в то время как днём проявлял неистовую активность, он был маленькой непоседой, исполненным игривости и безграничного желания познать все секреты окружающего мира. Под покровом загадочного влияния он превратился во взрослого мужчину – осанистого и широкоплечего, – очарованием своей внешности Гэвин считает волосы – каре с плавным переходом и удлинённой чёлкой, что действительно подчёркивает его привлекательность. Его признание, как журналиста, заключается в том, чтобы помочь найти дорогу к переменам, поддерживая людей в борьбе против несправедливости и угнетения, освещая светом истины темноту и ложь, он может излечить иссушающие горечи, как сырость проникшие в душу. Каждое слово его – удар в сердце подавленных, а каждый кадр фотографии – вечное свидетельство их скрытых страданий. И Кьяра гордится сыном, может быть, где-то в глубине душе она чувствует, что он окружён опасностью, однако каждый раз вглядываясь в его глаза, она видит там витающий блеск знаний и смелость, вступая в столкновение с жизненными вызовами, Гэвин Фалько всегда досконально размышляет о своих шагах, он не торопится и не бросается в безрассудные поступки. Он – мужчина, который всегда