Империя. Строптивая для наследника. Елена Чуб
умеешь? Так попробуй включить свои мозги и ответь мне: зачем Империи нужна планета, жители которой будут ненавидеть нас еще не одно поколение?
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я хочу сказать то, что всерьез рассматриваю предложение Совета об уничтожении планеты, представляющей опасность для будущего благополучия Империи.
– Чушь! – в ярости стукнув кулаком по деревянному подлокотнику кресла, в которое успел пересесть, чуть ли не заорал на Старшего Правителя: – Да мы их всего лишь за три дня захватили. У них нет ничего, что они смогли бы противопоставить нашей армии и нашей технике. Они не посмеют…
– Сейчас нет. А вот потом, когда Империя уже позабудет каким образом заполучила этот мир в собственность, калвирейцы будут помнить. И ждать удобного момента, чтобы отомстить. Поэтому будет более разумным…
– Ты отдал эту планету мне. И теперь только я сам могу решать, как именно с ней поступить. Или ты хочешь забрать свое слово обратно? Нерушимое слово Правителя Империи?
Ха! Скривился? Недоволен? Так я и не просил его о подобном «щедром подарке». И пусть эта жалкая планета мне совершенно не нужна и ее будущее мне абсолютно безразлично, отцу об этом знать все же не обязательно. Она принадлежит мне по слову Правителя, который быстро позабыл о том, что сам навесил на меня эту ношу. А вот я теперь от нее не откажусь. Назло. И отец ничего не сможет сделать с моей собственностью без моего на то согласия. А ведь я не дам Совету разрешение на уничтожение Калвиреи. И пусть Правитель будет в ярости от своего бессилия, но… Это будут его личные проблемы. А мой отказ будет пусть и не большой, но все же местью за мою демонстративную ссылку. Я тоже на него все еще зол за то представление, что он устроил из моей отправки на военные действия. Меня вели как преступника, под конвоем до самого посадочного диска катера. И все это при толпе Приближенных, многих из которых зрелище моего унижения весьма позабавило.
– Ладно, – после недолгого молчания, во время которого мы яростно сверкали друг на друга совершенно одинаковыми глазами, с почти что полностью идентичных лиц, отец недовольно махнул на меня рукой.
– Будем разговаривать обо всем этом когда ты вернешься… И я надеюсь, что за время дороги ты немного успокоишься и поймешь, что я был прав.
– Возможно, – процедил я сквозь стиснутые зубы, мысленно вопя про себя «Не дождешься!». И с некоторым облегчением увидел, как изображение отца на панели связи начало медленно таять. И вот так всегда. Ни тебе «Здравствуй», ни тебе «До свидания»… А потом он еще и удивляется, что даже приблизительно не видит во мне никакой к себе сыновней почтительности.
Отвлекло меня от грустных размышлений слабое копошение в постели. Пленница, которую я уже давно укутал покрывалом, кажется начала просыпаться. И сквозь зыбкий полусон, с закрытыми еще глазами, безрезультатно пыталась избавиться от обмотавшей ее тело ткани.
Да-аа, весьма занятное это было зрелище. Слегка порозовевшее после долгого сна лицо, слабо дрожащие ресницы, отбрасывающие длинные