Записки провинциального гитариста. В хронологической последовательности от первого лица. Анатолий Морозов
всё, что нравилось большинству, и я не хотел быть как все. Относительно комфортно было в студенческой художественной самодеятельности. По гитаре в институте мне уже равных почти не было, разве что Володя Шеваров. Они с Сергеем Клоковым, будучи иногородними, почти сразу вошли в состав ВИА Саши Ерофеева в Луче. Наши литфаковские концерты с идейным вдохновителем Борисом Сергеевичем Кондратьевым были реально интересны и зажигательны, как по подготовке, так и по воплощению. Тем не менее учёбу я забросил, и возникали мысли уйти из института в армию. Прогуливал неделями и катился за горизонт. Однако судьбе было угодно не дать совсем докатиться. Эту судьбу звали Марина Доценко. Которая, несмотря на всю изящность силуэта, затмила горизонт, такое бывает, а заодно как то собрала непутёвого хипаря в кучу, наставила на путь истинный и внесла в бытие особый смысл и содержание. По сию пору.
Её методика включала две стратегии. Ночные лекции до трёх, и утренняя практика. В арзамасском филиале МАИ пары начинались с восьми, в Педе с девяти. Окна аудитории, в которой барышня слушала лекции и наблюдала, выходили на её же родной 17-й дом, мимо которого я продвигался на свои пары. Если я попадал в поле зрения, мне делали ручкой, потом уже заодно с ней и вся женская половина её группы, если же нет, дикой серной срывалась после первого часа, звонила мне в дверь с возгласом: – бегом в институт!, и возвращалась на второй час. Сейчас эти окна с тротуара не видно, выросли деревья.
Вобщем не стал расставаться с альма-матер. Альма-матер вздохнула с облегчением, конкретно зам декана Абрам Соломонович Райхман, который даже как то одним воскресным майским утром, в пору самых беспросветных прогулов, вдруг нагрянул в гости домой, провести со мной воспитательную беседу. Настолько ценный был студент. В кавычках. Просто доцент Райхман любил и хорошо делал свою работу.
Марина и паровоз.
На дворе стоял декабрь примерно 1978-го года. Девушка Марина, будучи студенткой 2-го курса, собралась в Москву, просто развеяться, ну и посмотреть какого товару. Одета она была так: огромная чёрного меха ламы шапка непосредственно от Валерия Леонтьева ( артисты тогда фарцевали на гастролях, шапка эта до сих пор где-то в закромах, а к нему она попала, по его словам, от гитариста венгерской группы Иллеш), далее длинное зелёное пальто осиной талией с пышной лисой сверху, расклёшенные джинсы, сапоги рыжей кожи на каблуке – всё пучком. Прикупила девушка в белокаменной чешского хрусталя по случаю и батончик финского сервелату, села в поезд, прилегла на полочку, прикорнула – завтра к первой паре на лабу. Открыла ясные очи когда мимо окон уплывала надпись "Арзамас 2", метнулась девушка вдоль по вагону к проводникам, обратно, в одних бордовых колготках, без клешей, без сапог, в одних колготках, ну да этот изящный силуэт, как здесь уже упоминалось, это же просто национальное достояние. Пока металась, пока надевала клеши, то сё, поезд затормозил на Трактовом, и сошла девушка в снега по пояс. В шапке от Валерия Леонтьева,