Морское кладбище. Аслак Нуре
окутал холодный туман.
– Так вот, я связался с тобой как раз потому, что меня волнуют имя и репутация семьи. САГА – крысиное гнездо, и в ответе за это Улав.
– Фонд, где привилегированные богатеи занимаются благотворительностью, вызывает раздражение, но много ли вреда может принести организация, чьи интересы сосредоточены на норвежской военной истории, на посредничестве в мирных переговорах на Ближнем Востоке и на авторитарных гибридных режимах в Восточной Европе?
– У САГА и Улава две стороны. Та, что ты упомянул, Джонни, – полированная и отлакированная. По сути, просто-напросто прикрытие, скорлупа для шпионажа и использования силовых структур вне парламентского контроля.
Против воли Джонни был заинтригован.
– Связь с разведкой – дело обычное, – согласился он. – Можно назвать массу всяких фондов и компаний, которые служат ширмой для шпионажа. Но то, что ты говоришь, голословные утверждения? Или у тебя есть факты?
– Пожалуй, – сказал Ханс и выключил мотор. – Так уж вышло, что мне довелось много раз говорить с человеком, который в свое время превратил Редерхёуген в разведцентр. Позднее она об этом пожалела и хотела рассказать о содеянном. Я еду с ее похорон. Ты слыхал о Вере Линн?
– Вообще-то нет. – Джонни щелчком отправил сигарету за борт.
– В пятидесятые и шестидесятые годы Вера была известной писательницей. В семидесятом, когда я еще жил с родителями в Бергене, Вера провела у нас всю зиму. Копалась в архивах, искала правду о том, что произошло с семьей в войну, точнее – когда в сороковом году судно «Принцесса Рагнхильд» потерпело крушение. Рукопись оказалась настолько опасна, что спецслужбы конфисковали ее и сожгли.
– Потрясающе, – сказал Джонни. – Но при чем тут я?
Ханс тихонько рассмеялся.
– Как раз сейчас я занят тем, что нанимаю тебя написать мою биографию.
Джонни обернулся к нему.
– Ты шутишь, Ханс. Твою биографию?
Ханс фыркнул, помотал головой.
– Со всей скромностью смею утверждать, что прожил интересную жизнь, а ты в свое время написал действительно хороший мой портрет.
Ситуация становилась все более странной. Джонни представлял себе что угодно, но только не это.
– Почему бы тебе не написать самому?
Ханс хмыкнул.
– Редерхёуген закрывается, как ракушка. Тамошний народ никогда не разговаривает с посторонними, а со мной и подавно. Ну, разве только биограф не начнет расспрашивать off-the-record[30] про сплетни о любовных романах Ханса Фалка. Вот тогда они разговорятся, да еще как.
– Наверняка, – согласился Джонни, – но чего ты, собственно, хочешь?
– Смерть всегда выводит семью из равновесия. Улав помешан на контроле и держит всех железной хваткой. Его мать, Вера Линн, оставила завещание, и разузнать о его содержании, скажем так, в моих интересах. Единственная проблема – сведения о его местонахождении она унесла с собой в могилу.
– Ты хочешь, чтобы я помог тебе разобраться с наследством?
– Речь
Конфиденциальный; не подлежащий огласке; не предназначенный для печати; не под запись (