Магия Чарли. Кусачая книга. Одри Альветт
сам он, улёгшись, уснуть не смог.
Чарли провёл беспокойную ночь, ожидая сигнала побудки. Его товарищи вернулись очень поздно, все забрызганные грязью, зато в хорошем настроении, и Чарли гадал, где они были всё это время.
Кариба на рассвете привела в спальню Кипунья. Он подошёл к своей кровати, издавая при ходьбе хлюпающий звук: с его одежды капала вода. Быстро раздевшись, он нырнул под одеяло. Силас встал и, накрыв брата ещё и своим одеялом, снова скорчился на матрасе. Однако Кариб начал так сильно кашлять, что Чарли тоже стало его жалко. Убедившись, что под кроватью нет буки, он тоже встал и отдал бедняге своё одеяло.
Когда он снова ложился, Панус и Силас смотрели на него как-то странно. Чарли не любил выставлять напоказ свою щедрость. Чувствуя себя не в своей тарелке, он пожал плечами и опять закрыл глаза.
Два часа спустя часы подняли всех весьма агрессивным звоном. Кариб вскочил одним из первых. Он старательно изображал нахальную улыбку, но вряд ли смог кого-то обмануть: вид у него был измученный и больной.
В молчании они пришли в столовую. При свете дня это место выглядело ещё более отталкивающим, чем накануне вечером.
Чарли заметил Мангустину и хотел было сесть на свободное место рядом с ней, но Клафиди его опередила, плюхнувшись рядом с девочкой, а затем к ней присоединились и Панус с близнецами. Недвусмысленный сигнал о том, что в покое новеньких не оставят. Чарли же предпочёл увидеть в таком поведении проявление дружеского участия.
– Полагаю, круассанов-улыбок мы на завтрак не дождёмся, – сказал он, садясь за стол. – Ему хотелось разрядить напряжённую атмосферу, но все сидящие вокруг так зловеще заухмылялись, что обстановка стала ещё более тяжёлой.
– Терпение, сейчас всё будет! – прошипел Панус.
В самом деле, в зал вошла Клёпа – та самая, которая работала официанткой на «Малыше», – толкая перед собой тележку с жестяными мисками, которые она начала расставлять на столе.
– Приятного аппетита! – прошептала она с неприкрытой насмешкой в голосе.
Чарли посмотрел в свою миску: какие-то серо-белые хлопья совершенно не аппетитного вида. Он нерешительно зачерпнул массу ложкой и, отправив в рот на пробу, принялся через силу жевать.
– Гадость, – заключил он, отталкивая от себя миску. – Ни за что не стану это есть.
Тут стайка хлопьев поднялась над тарелкой и стремительно влетела ему в рот. Чарли опомниться не успел, как они уже поползли по его языку, и ему пришлось их проглотить, чтобы не подавиться. Он потрясённо уставился на свой завтрак. Сидевшая чуть в стороне от него Мангустина выглядела встревоженной.
– Еда здесь обидчивая, – сказала она. – Она зачарована так, чтобы кормить нас насильно, если мы отказываемся её есть.
– На вкус это просто… всё равно что землю есть! У этой мерзости есть название?
– Лучше бы его не было, но мы называем эту бурду ворсянкой.
Чарли злобно поглядел на свою миску. Вокруг него юные воспитанники Святых Розог тихо переговаривались, то и дело посматривая, не подслушивают