Наказ атамана. Алексей Полилов
с ними крайне жестоко и изобретательно, из-за чего особым уважением среди соратников по борьбе не пользовался. А Бокий его приблизил. Разницу в возрасте (он был младше Бокия на пять лет) почти не ощущал, вместе и пошли дальше, по тернистой дороге сопротивления. Сам Бокий тоже славился вычислением тайных соглядатаев в революционной среде, а вот расправляться с ними поручалось Грабычу. Роль исполнителя революционных приговоров тому пришлась по душе, подходил к процессу творчески, и очень часто результаты его деятельности попадали в уголовные хроники газет. Поэтому Грабыч секретность и конспирацию возводил в абсолют, предпочитая оставаться в тени и неизвестности. Это Бокия устраивало ещё больше, и он со временем сделал этого человека своим личным исполнителем, так сказать. Да: звали его Роланд Апполонариевич. Теперь понимаете, почему – просто Грабыч?
Жокей
Быть привязанным к своему, едва начавшему формироваться, тельцу мне надоело быстро. Это от того, что память и знания оставались при мне, и самое главное – мои умения тоже. Они даже приумножились, я теперь мог видеть сущность человека, иначе говоря – его душу. Душа Ирмы была совсем рядом, только руку протяни, но интуитивно я не беспокоил её, догадываясь, что пользы от этого не будет: зачем нарушать психику матери моего будущего ребёнка? Тем более моей будущей матери? Но терпеть это одиночество… Только вообразите: сидеть восемь месяцев в заключении, когда там, за тонкой перегородкой, происходят такие интереснейшие события?!
Посему, первый пробный выход в астрал я осуществил уже на второй день, едва убедился, что физическому и психическому здоровью Ирмы ничего не угрожает. В тот день Ирма благоразумно и вовремя унесла ноги с места побоища, и вернулась в Муллино, откуда смогла добраться до станции Туймаза, к железной дороге. Там, на вторые сутки обретения мной новой плоти, я и попробовал выскользнуть в окружающий мир. И получилось! Это было здорово, значит полного заключения не предвидится, и я тут-же попытался отыскать Дондум-оола, поделиться радостью. Но вредный старик не желал общаться, видимо был чем-то занят. Мне удалось вызвать его только через семь дней, где он и огорошил меня новостью о гибели отряда Туманова. Между прочим, это произошло не без моего косвенного участия. Кто намешал отраву в бутыли с водкой? Ваш покорный слуга. Самое смешное, что Туманов тоже к этому причастен, даже больше, чем я – яд был из его медальона, и он своими руками отравил верных ему казаков. Ну разве не смешно? Само собой, Туманов опять остался цел и невредим, спрятав золото и похоронив своих бойцов. Тут-то и произошло самое интересное: бойцы были живы, всего лишь впали в анабиоз (сам проходил через это, знаю о чём говорю), и пришли в себя уже в могиле, из которой выбраться, сами понимаете, не смогли. И умерли уже по настоящему. Вот только рядом оказался Дондум-оол, который воспользовался ситуацией по своему – старикашка сотворил из этих казаков стражей золотого клада. Зачем? Я так и не понял. Хуже всего,