Планета Ган, или Исповедь молодого офицера. Чен Ганский
была весёлой и любила хорошую шутку. Поэтому довольно быстро сменила своё отношению к Лексу. Он смог её вывести из состояния постоянной грусти. «Он очень славный, в нём есть что-то, чего я давно не встречала. «Вот, как может быть ошибочно первое впечатление» – с улыбкой подумала Лили.
Разгорячённый винными парами, танцами и благоволением понравившейся женщины, он вывел свою даму из духоты комнаты на свежий воздух.
«И свою королеву,
Он на лестничный ход,
От печей перегрева
Охладится ведёт.
Хорошо хризантеме
Стыть на стуже в цвету…»
Б. Пастернак.
Что с ним сегодня? Ничего, просто она улыбнулась ему в ответ и всё вокруг преобразилось, мир вдруг засиял яркими красками. Много ли надо человеку? «Эта улыбка кого хочешь сведёт с ума, а как удивительно летят искорки из её глаз, в это время», – восторженно подумал Лекс.
Синяя прохлада окутала и приняла их в свои нежные объятья, как будто и природа была за одно с ними. Присели на лавочку в беседке рядом с домом. Закурили. Ах, эти сигареты. Они всегда заполняют паузу. С ними можно многозначительно курить и молчать. По тому, как Лили неумело держала сигарету и пускала дым, не затягиваясь, Лекс догадался, что она не курящая, просто балуется.
– Расскажи о себе – попросила она.
«Ну, нет! – подумал Лекс, – разве она вышла со мной, чтобы узнать мою биографию? Конечно, с её стороны – это очень мило, даже трогательно. Но говорить-то хочу совсем не об этом…» Они сидели рядом совсем близко друг от друга, но совсем не так, как хотелось бы… Всё вокруг говорило о любви.
Осень вдруг обернулась весной. Деревья, шелестя листвой, нашёптывали: «Обними, обними…», цикады звенели, как никогда: «Поцелуй, поцелуй…», ночь нежно шептала: «Я укрою…».
Его тонкая поэтическая натура трепетала от воздействия всего того, что их окружало. Он безумно захотел её обнять, но робость вдруг сковала его. Из разбитного, весёлого, чуть озорного рубахи – парня, каким он представлялся, вдруг маска спала и Лекс превратился в самого себя: застенчивого, робкого юношу и даже винные пары не помогали. Одно дело в компании, и совершенно другое – один на один.
Он что-то пролепетал о семье о детях и не договорив замолчал. Она почувствовала его настроение, ей и самой хотелось другого, но и создать впечатление лёгкой доступности ей очень не хотелось.
Шла напряжённая внутренняя борьба. Конечно, была огромная потребность ощутить себя желанной, закружиться в вихре чего-то романтического, – с одной стороны и нежелание произвести ложное впечатление, – с другой.
Наступила неловкая пауза: Лекса не только не покидало желание обнять, обхватить, сжать в объятьях, но напротив – оно возрастало с каждой минутой, доводя его до исступления и совершенно отключило сознание.
Вдруг она зябко повела плечами. От Лекса не ускользнуло это движение, – казалось, что он только этого и ждал,– и чуть не подпрыгнул от радости, но с трудом сдерживаясь, боясь себя