Дневник. Закрытый город. Василий Валерьевич Кораблев
времени на решение проблемы. Всё время своё рассчитывай, учил он. Ошибок быть не должно.
– Почему ты, например, без респиратора ходишь? – спросил он меня.
– Так ведь тут безопасно. Да и Фунтик всегда ходит без респиратора. – удивился я.
– Безопасных мест вокруг Провала нет. Запомни, и всегда носи респиратор. Когда поднимается температура на периметре, может начаться метелица. И что ты будешь тогда делать? С контролерами на станции куковать? А если тебя по дороге накроет?
– Чёрный пух?
– Чёрный пух! Он всё время сбивается в комки побольше. А ветер переносит его с места на место. Но в сухое тёплое время, он начинает вести себя по-другому. Гонит его ветер к Провалу, и он начинает над ним собираться в большую тучу. А потом стоит только температуре упасть, как летит этот пух на большой скорости в разные стороны, и это называется метелица. До края периметра только в путь летит. Тогда беда и возле Провала, и в городе. Все по домам прячутся. Как всё утихнет, и пух уляжется, команды уборщиков бодро берутся за пылесосы и начинают всё заново.
– Откуда берётся этот пух, ты мне конечно не расскажешь?
– Ты многим можешь задать этот вопрос, но мало кто тебе на него ответит. Большаков знает, но тебе скорее по роже даст, чем ответит. Фунтик знает, но тебе он тоже не ответит, после вашей размолвки. Можешь спросить у Петровича, он этот пух пережил. – сказал мне Семён.
– А ты?
– А я не пережил. – загадочно ответил он.
Ладно, не хочешь рассказывать и не надо. Со мной Юрец живёт, он этот пух каждый день по третьему корпусу собирает. Он-то всё про него должен знать.
Уроки Семёна быстро пошли впрок. Как он объяснял! Как сам всё делал! Это был не инженер по обслуживанию, а какой то увлеченный художник. Он чувствовал всю работу, он жил ею. Это нельзя передать словами. Можно только наблюдать и восхищаться.
Большаков, кстати, такой же. Но он лидер. Он всегда сидит на месте, но при этом находится везде. Всегда в курсе происходящего, всё у него спланировано заранее. А со стороны бывает, смотришь, сидит себе за столом и спирт неразведенный стаканами глушит. На моих глазах, по три стакана выпивал, как воду. И совершенно не пьянеет. Так бывает вообще? Другие стакан такой на троих разводят и им хватает. Смертельная же доза. А сколько он за день выпивает, я не считал. При этом, всегда работает. Всегда он на работе.
Гениальные люди! Но, друг с другом не общаются. Я не стал выяснять почему. Может, поссорились давно. Кто их знает.
Прошло три недели. Большаков уже не глядел на меня с подозрением. Я справлялся. Он стал поручать задания посложнее. Я кидался к телефону и Семен, смеясь, прибегал на помощь. Снова справлялся. Большаков стал морщить лоб, я не просил помощи с его стороны и это его похоже заинтересовало. Я вырос в его глазах. Как то между заданиями я сидел на телефоне и листал техническую документацию. Старался запомнить то, чему меня с утра Семён учил. Там был один хитрый узел, который смонтировали в обход, Семён про это знал, а схема нет. Большаков как обычно налил себе полный стакан.
– А ты на последнем задании как справился?