Урочище Пустыня. Юрий Сысков
за что дергать и куда направлять. Вскоре и у них стало получаться.
На этом обучение закончилось. Каждому из нас выдали сидор – красноармейский вещь-мешок с четырьмя ракетницами и сухим пайком немецкого парашютиста, напичканным всякой всячиной. Там были мясные и рыбные консервы, бульон «Maggi» в кубиках, упаковка сыра, маршгетранк – сухой лимонад, какая-то штука вместо сахара и главное наше богатство – шоколадный батончик. Особый восторг вызвала специальная чудо-резинка, которую можно было долго-долго жевать.
С нее мы и начали наше знакомство со специальным рационом. Больше всего жвачка понравилась придуркам – они лезли пальцами в рот, вытягивали ее в тягучую клейкую нить, потом совали обратно и почти непрерывно смеялись. Пионер начал лопать сардины, закусывая их шоколадом. Я тоже кинулся пробовать все и сразу, отчего у меня тут же заболел живот. Сдержанность проявил только Барон. Он внимательно осмотрел содержимое вещь-мешка и, ни к кому не обращаясь, спросил: а почему нам не выдали парашюты? Я понял, что он не просто так интересуется, а как настоящий командир десанта хочет все заранее предусмотреть.
К огорчению Барона парашютами нас так и не снабдили. А из оружия был только шмайсер Пионера, которым нельзя было испугать даже ворону. Но мы-то знали, что простая ракетница в опытных руках может быть страшнее пистолета. Все мы видели, как переполошился Декстер, когда над его головой просвистел огненный хвост ракеты…
Нас подняли рано утром. Мы позавтракали консервами из сидора и отправились в путь – сначала на машине с открытым верхом, потом пешком. Декстер завел нас в какую-то глухомань и почти шепотом сказал:
– Дальше идти сами. Стрелять, когда совсем темно и полетит самолеты. Все понимайт?
– Яволь! – громко ответил за всех Пионер и тут же получил затрещину.
– Быть тихо, соблюдать маскировка, – прошипел герр офицер. – Пускать ракета только по мост…
– Яволь, – прошептал Пионер и втянул голову в плечи.
Я понял, почему он отвечает за всех – ему до смерти хотелось быть главным диверсантом. Барон, чтобы показать, кто тут настоящий командир, спросил Декстера:
– П-почему мы должны стрелять только по м-мосту?
– Туда приземлится на самолет ваш муттер. Прямо на мост…
– Яволь, – опять подал голос Пионер.
– А теперь вперед, в тот березовый куст, – Декстер показал рукой в направлении рощицы, которая выступала из леса. Недалеко от нее был железнодорожный мост через Ловать. – Ауфидерзеен, киндер.
И герр офицер исчез. А мы пошли по опушке леса к соседней рощице. Чем ближе мы подходили к ней, тем больше я волновался. Когда я вижу березку – то сразу начинаю думать о Насте. Чтобы не думать о Насте, нужно, чтобы на земле не осталось ни одной березки. Но даже после этого я все равно буду думать о Насте. Березки тут уже не причем…
Мне стало так грустно, что я даже забыл поесть – у меня в сидоре еще что-то оставалось, кажется, кнакеброт и бульонные кубики. Этими кубиками я хотел