«Третьяковка» и другие московские повести. Елена Степанян

      Но слышал он, что есть другие боги

      И что куда сговорчивей они.

      Печален бродит царь Манассия

      В садах иерусалимских несравненных,

      И отгоняет лунноликая Астарта

      Его печаль,

      И он ей платит щедро.

      . . . . . . . . . . .

      Иерусалим! Иерусалим!

      Столица,

      В которой Бог Всевышний обитает!

      Гора великая, гора святая,

      Где небо приклоняется к земле,

      Где наполняются уста пророков

      Глаголами Господними

      И ходит

      По площадям и городским базарам,

      Став человеком,

      Истина сама.

      Но с омерзеньем смотрят на пророков

      Царя Манассии рабы.

      В водовороте сладострастной лжи,

      На пиршествах Астарты и Ваала,

      Господня истина —

      Как желчь и как полынь!

      – Идите прочь!

      Знать не хотим ни вас,

      Ни Бога вашего!

      Он непомерной платы

      С нас требует за милости Свои!

      За все благодарить —

      За вдох, за выдох,

      Смирять гордыню каждый час и миг

      И неустанно ближнего любить —

      Да у кого ж на это хватит сил?

      Да это тяжелейший труд на свете!

      Неужто выколоть себе глаза,

      Чтобы не видеть, как Его щедроты,

      Минуя нас, прольются на других?

      Иль собственную грудь вспороть ножом,

      Чтоб выдавить из сердца зависть?

      А между тем наш долг растет,

      И он стеною

      Встает меж нами и Всевышним Богом!

      Нам нашей скверны не избыть!

      Идем к чужим богам искать защиты —

      Они нам будут рады и таким!

      . . . . . . . . . . .

      Но вот к чертогу царскому подходит

      Невзрачный человек в одежде запыленной,

      И стража расступается пред ним —

      Пророк!

      А царь Манассия смущен,

      Он думал,

      Что все они давно перевелись.

      А если кто и выжил, в щель забившись,

      То побоится выползать оттуда

      И вновь пугать царя Господним гневом,

      Который все никак не состоится.

      С насмешливой улыбкой

      Приказывает царь пророку говорить.

      И раздается тихий голос:

      – Бог Единый

      Послал меня к тебе, о царь Манассия,

      Сказать,

      Что он есть Всемогущий Бог.

      Ты осквернил священный город кровью

      И трупами невинных переполнил

      В угоду лжебогам,

      Которых ты

      В безумье почитал богами смерти.

      Но все подвластно Господу живых!

      И сотворит он день,

      Тот самый день, в который,

      Простершись на земле,

      Ты будешь умолять,

      Чтоб он тебя помиловал и принял

      Рабом последним в Царствие свое!

      И вот знамение, что не напрасной

      Твоя молитва