Брак по расчёту. Михаил Волков (Мотузка)
рукой.
– Давай!
Тут же на столе возникли две стопочки и бутерброд с колбасой. Мой будущий начальник разлил, мы выпили.
– Во! – Григорий широко улыбнулся. – Считай – познакомились. Но! – он поднял указательный палец. – В рабочее время бухаем в первый и последний раз! После окончания трудов праведных, хоть укушайся! А на работе ни-ни! Согласен?
– А как же! – подтвердил я, окончательно приходя в хорошее настроение. – Пьянству – бой!
– И гёрл! – добавил Бакланов, снова разливая.
– Всё! – я поднял ладонь. – Эта – последняя. Мне ещё в одно место заехать надо – холсты купить.
– На фига?
– Рисовать буду. То есть писать. Маслом.
– Давай-давай, – поддержал он. – У тебя получается.
– Кстати, мне когда на работу выходить?
– А вот завтра и выходи, – Григорий хмыкнул. – Часам к десяти подгребай, сразу тебя и оформим.
– И трудовую брать?
– Бери. Ну и паспорт заодно. Только сегодня много не бухай. У нас заказ висит срочный – для ДК. Туда и поедешь.
3.
Нужную мне «хрущобу» на Великоламке я нашёл с трудом. Но не потому что выпил, а потому что номера на домах привычно отсутствовали. Местные аборигены (в основном – праздношатающиеся бабки) показывали то в одну, то в другую сторону, мамашки с колясками сразу начинали с подозрением принюхиваться и даже местный сантехник ничем мне не смог помочь. Поскольку, будучи пьяным, плохо ориентировался в пространстве. Наконец, выбивающий ковры мужик ткнул пластмассовой, ещё «совковой» выбивалкой в грязноватую пятиэтажку.
– А вон он, твой дом. На нём номер был, но потом всё проржавело и отвалилось.
Он подумал и добавил:
– Лет пятнадцать назад.
Поблагодарив, я нашёл нужное парадное (получилось – третье слева) и набрал на домофоне номер требуемой квартиры – 37.
Раздалось электронное пиликанье, а потом из динамика – сиплый бас:
– Кто там?
– По объявлению, – ответил я. – Насчёт картин. Помните, мы созванивались?
– Заходите, – пробасил домофон, замок щёлкнул и я потопал вверх по лестнице.
На третьем этаже одна из дверей оказалась приоткрытой, а из щели выглядывала жуткая рожа с растрёпанными седыми волосами, кривой челюстью и бородавкой на щеке.
– Здрасьте, – кивнул я. – Можно?
– Можно, – бабка шмыгнула носом и отошла в сторону, пропуская меня в прихожую.
При ближайшем рассмотрении пенсионерка – божий одуванчик оказалась выше меня чуть ли ни на голову, с мощными руками и тапочками пятидесятого размера на ногах. Одета она была в вязанную кофту и чёрную юбку – всю в кошачьей шерсти.
– А деньги у вас с собой? – ревниво поинтересовалась она, окидывая меня взглядом.
– С собой, – подтвердил я, похлопав себя по карману.
– Ну, хорошо, проходите. Ботинки можете