Солянка. Кирилл Полосухин

      Великой памяти потомков —

      Пишу для них свои стихи,

      Чтобы запомнили надолго

      Фашизма страшные грехи.

      Чтобы потомки не забыли

      Концлагеря и смерть людей,

      Чтоб люди впредь не допустили

      Такое множество смертей…

      Пишу о тех, кого казнили,

      Хотя вины за ними нет.

      Они как мы, они любили,

      Благословляли белый свет.

      Пишу о тех, кто под конвоем

      Попал к убийцам в жернова.

      Пишу о тех, кто с диким воем

      Покинул землю… навсегда…

      А я стою… на улице, политой кровью.

      Когда-то врата ада были тут.

      Пишу стихи с душевной болью.

      Надеюсь, что меня поймут.

      Я этот реквием по тысячам убитых

      Пишу, чтобы потомки помнили те дни,

      Которые вовеки не забыть нам,

      И в память мёртвым загораются огни.

      В Европе создана система лагерей,

      И цель её – уничтожение классов.

      В них происходит умерщвление людей,

      Которых называют серой массой…

      И всяк, кто не похож на идеал,

      Лицом не вышел или цветом кожи,

      Сюда (чтоб встретить смерть) попал…

      На прочих узников похожий.

      В них суждено найти последний дом

      Военнопленным и простому люду.

      Не знает слова «жалость» здесь никто,

      Живые смертники повсюду.

      И в тех местах, где правит бал фашизм,

      На оккупированных ими землях людных,

      Не знают больше слова «героизм»,

      Страдая от событий сильно лютых.

      И очень жаль, что много таких мест,

      Где человеческая жизнь ничто не стоит.

      Пройдут года, и здесь поставят крест,

      А после монумент построят.

      Ну а пока тут истребляют люд

      И зверски мучают, забыв про веру.

      Здесь разрушают кем-то созданный уют

      И выпустили злобную химеру.

      Оставь надежду всяк сюда входящий,

      Иного больше нет у вас пути.

      Здесь ужас, душу леденящий,

      И каждый знает, что ждёт впереди.

      Врата тюрьмы и есть ворота ада,

      За этими стенами жизни нет.

      Там запах смерти, запах смрада.

      Любого гостя ожидает смерть.

      Сюда привозят много заключённых —

      Кого за что, но всех для одного.

      И вскоре, в робу облачённых,

      Их уничтожат… всех до одного.

      Здесь постоянно новые «цуганги»

      Надеются не вылететь в трубу.

      Сперва для каждого определяют ранги,

      Все сразу узнают свою судьбу.

      На робе заключённых ставят метку,

      И цвет её становится судьбой.

      Здесь за тебя подбросили монетку

      С единым вариантом – на убой!

      А дальше всех расселят по баракам,

      В которых ожидают смертный час.

      И кто-то молится во мраке:

      «О Боже, только не сейчас…»

      И вскоре пленников направят в «баню»,

      Где каждого убьёт ужасный газ…

      Увы, но люди там не выживают

      И души в небо улетают каждый раз.

      Газ убивает всех с особой злостью,

      Как будто бы смакует свой удел.

      А рядом смерть… таинственная гостья

      В свои объятья примет души мёртвых тел.

      Вся процедура длится четверть часа,

      Чтобы свершилось всё наверняка.

      Так происходит уничтожение класса,

      Чтоб неугодные почили навсегда.

      Там умирают люди в жутких муках,

      И всё вокруг усыпано телами.

      Оттуда не услышишь даже звука

      (Его замаскируют голосами).

      Есть во дворе прекрасная поляна,

      Гусиный гогот слышится на ней.

      Но это небольшая часть обмана,

      Чтобы не слышали страдания людей.

      А узник, задыхаясь, молит