День гнева. Новая сигнальная. Север Гансовский
у нас в столовой, я тоже, вместо того чтобы сразу отправиться к Мохову и узнать, ответил ли он мне какой-нибудь запиской, принялся надевать рубашку, которую взял из ванной.
В конце концов было не так уж существенно, в рубашке я буду ходить по поселку или в одних только пижамных брюках. Все равно меня никто не мог видеть, и холодно мне тоже не было.
Но, как только я пробовал натянуть рубашку на себя, материя бесшумно и без всякого сопротивления рвалась, и скоро по всей комнате плавали, медленно опускаясь на пол, оторванные рукава и полы.
Потом я попытался приладить на ногу согревающий компресс (надо было, конечно, охлаждающий, как полагается при вывихах и переломах). Но бинт рвался у меня под руками, и в конце концов я просто надел ботинок на босу ногу.
И только после этого я пошел к Мохову.
Выходя из дому, я подумал о том, как успел уже разрушиться наш коттедж за это время. В столовой была выбита оконная рама, на кухне по полу рассыпались осколки разбитой Жорой бутылки, выходная дверь, сорванная с петель, валялась в саду на траве.
К Андрею Андреевичу я опять полез через окно кабинета.
Я перемахнул через подоконник и увидел, что Мохов и его жена Валя стоят рядом у стола. У обоих на лицах было такое выражение, будто они к чему-то прислушивались.
Я ожидал, что на столе будет приготовленная для меня записка, но ее не было.
В руке у Вали был нож для резанья хлеба. По всей вероятности, она готовила завтрак, когда Андрей позвал ее.
В моем нервном состоянии я почувствовал, как во мне нарастает раздражение. Почему же он не ответил на мою записку?
Потом я взглянул на ручные часы, и сердце у меня похолодело. С тех пор как я был здесь в кабинете, прошло всего четыре нормальных «человеческих» минуты!
Мои размышления возле гаража, бег по волнам через залив, погоня за Жорой вдоль линии железной дороги, спасение девочки и обратный путь в поселок – все уложилось в четыре обыкновенные минуты.
Черт возьми, конечно, Мохов не успел ничего как следует сообразить.
А я уже вернулся после всех своих приключений и хочу получить ответ на свое письмо!
Я сел на стул сбоку от Андрея и стал смотреть на них обоих.
Бесконечно медленно эти две живые куклы поворачивали друг к другу головы, и бесконечно медленно на их лицах расплывались улыбки.
Минут пятнадцать прошло, пока они наконец улыбнулись друг другу, и Валя начала раскрывать рот. Наверно, она собиралась сказать мужу, чтобы он не мешал ей собирать на стол.
Когда я влезал в окно, поднятый мною ветер подхватил со стола сорванный листок настольного календаря, и в течение по крайней мере десяти минут этот листок косо плыл в воздухе в угол комнаты.
Я встал, осторожно снял машинку со стола и поставил ее на пол – пусть Валя тоже убедится, что все это вовсе не шутки. Взял из неподвижной руки Андрея карандаш и крупно написал на ватмане поверх его чертежа:
Я живу в другом времени. Подтверди, что ты прочел и понял, что здесь написано. Напиши мне ответ. Я не