Тёмная сторона Ио. Марина Коунева
без каких-либо происшествий, так что я даже успел к этому привыкнуть. Во время редких стоянок я занимался ска-аной. Не скажу, что смог отточить это до совершенства, но овладел очень сносно и, хоть по чистоте исполнения, некотрые трюки продолжали оставлять вопросы, я держался уверенно и падений больше не было. Когда до гор Истарь оставалось всего-ничего, Хизро позволил мне помогать ему вести наш фургончик. Объяснял он это тем, что места здесь безлюдные и даже Серые сюда едва ли сунутся, а если и сунутся, то будут видны более чем за милю.
Сине-бордовые вершины росли день ото дня, мерно поднимаясь будто бы из самых глубоких земных недр. Что-то в них казалос мне необычным, хоть – признаюсь – других гор мне видеть не приходилось, во всяком случае, я этого не помню. Когда я вновь сидел рядом с Хизро, помогая ему с «Воровской Тройкой» – так он называл своих лошадей, спросил его об этом:
–Видимо, твоя память пропала не полностью, как ты считаешь. Впрочем, ничто не исчезает бесследно… – старик вдруг замолчал, опустив мутнеющие глаза.
Не смею отрицать, эта фраза позволила мне задуматься о многом и даже взглянуть на то, что я считал само-собой разумеющимся, по-новому. Тем не менее старик продолжал молчть и… ослабил поводья, что я заметил, только когда Затмение споткнулась. Мне еле-еле удалось удержать её от падения. Остальные животные тоже остановились. Через дощатую стену до меня долетели грязные ругательства Изнара. Хизро рассеяно мотал головой из стороны в сторону, не понимая, что произошло. Отложив поводья, он протёр лицо, запустив пальцы в свои длинные серебряные волосы и горько пробормотал:
– Прости, я что-то задумался… совсем старым стал…
– Ничего страшного, всё же обошлось, – я ободряюще улыбнулся, но цыган только хмыкнул.
– Только благодаря тебе, Шурик, и обошлось. Я скоро уже совсем ни на что негодным стану!
– Глупости! – возмутился я. – Вы просто устали. Вы бы отдохнули в повозке немного, а я бы сам до следующей стоянки довёл. Она ведь у самого подножья гор, верно? – старик угрюмо молчал. – Ну, или пусть вас Госпожа Шрам не на долго заменит…
Он продолжал молчать и я начал опасаться, что как-то его обидел. Впрочем вскоре его черты смягчились и он произнёс:
– Зайти внутрь – значит смириться со своим угасанием. Этот ветер даст мне достаточно сил. А вот ты ступай. Ну!
Я без особой охоты повиновался, мысленно возмущаясь такому легкомыслию. Не успел я зайти в повозку, как со всех сторон меня оглушали вопросом «что случилось?». Я же угрюмо молчал, громко захлопывая дверь, после чего взвизнгнули вожжи и мы вновь тронулись. Щёлкнув засовом я всё-ещё не говоря ни слово пошёл к колыбельке Антареса и, взяв на руки, начал шептать всякую бессмысленную белиберду, чтобы он смеялся. Больше Хизро не забывался и до самого подножья гор мы добрались быстро и благополучно.
После ужина я подошёл к ним вплотную и даже немного взобрался, придирчиво изучая здешнюю почву и камни. И только теперь я понял, в чём их странность – камни здесь были конусообразными и будто бы закрученные по спирали. Я с любопытством взял в руки один