Зимовье. Диана Сенникова
проговорила Татьяна и опустила взгляд.
– А всё потому, что дело ни в вас и ни во мне. Ни в детях, ни в том, что вы сказали не так или сделали. Дело в нём. Он просто хочет орать, бить и издеваться. Ему это нравится. Ему так хочется. И всё.
Татьяна с сомнением покачала головой и Дарье показалось, что она ей не поверила.
– Если б Виталя захотел, даже эти парни полицейские его не сдержали… Я вот никогда не могла. Он… Петя всегда так кричал, а он не останавливался, – едва слышно говорила Таня, так, чтобы сидящий под кроватью Петя не услышал, да и Дарья тоже не сразу поняла, почему в страх в голосе впутывается вина. Но Даша всё слышала, впитывая каждое слово… что именно Татьяна хочет сказать?.. – Соседи стучали, я кричала. Хватала, пыталась держать… Он никогда не останавливался, – мотнула она головой и прикрыла глаза. – Он теперь еще сильнее будет злиться. Он мне это не простит.
– Вы в этом не виноваты, – мягко проговорила Даша, смутно догадываясь. Шохов избивал не только саму Таню, но и маленького мальчика.
Но Татьяна так и не поверила. Она, прижимая к себе младенца, испуганно шептала, что Виталик обязательно до неё доберётся и всё станет намного хуже для всех. И что Дарья в своей белоснежной рубашке ничего ему не сможет сделать, а полиция больше не приедет. Даше только и оставалось, что ласково утешать Татьяну и просто дать возможность проговорить этот страх.
А потом к ним в комнату неожиданно открылась дверь и на пороге показалась стройная, невысокая женщина. Привлекательная, но строгая якутка средних лет в красном пончо с длинными кистями. Она принесла с собой прохладу и запах чего-то таёжного.
– Так. Здравствуйте! – громко она поздоровалась, шагнула через порог и огляделась, пригладив ладонью короткие, черные с проседью волосы.
Заплаканная, растрёпанная Татьяна сидела на кровати, и даже качать младенца перестала от удивления. Под кроватью, как большой бездомный кот лежал маленький мальчик. Он испуганно уставился на незнакомую женщину, но больше не пытался закрыть уши коленками, потому что мама тоже замолчала.
– Меня зовут Людмила Северовна, Север – Северовна. Ну, Людмила проще. А вы Танюша? Очень хорошо. А ты? – она присела на корточки и заглянула под кровать. Длинные кисти пончо легли на пол, и Петя не мог оторвать от них взгляд. – Ты котик?
– Я Петя… – не сразу и с сомнением сказал мальчик, но из-под кровати вылез, чтобы получше рассмотреть Людмилу со странным отчеством. – А мой братик Павлик.
– Здорово как, – улыбнулась Людмила Северовна, а потом достала из сумки большой мусоровоз и катнула его по полу. – Держи. Он даже поёт, а сзади открывается дверца.
Петя взял в руки большую, красивую игрушку и тут же забыл о гостье с красными кистями. А она поднялась на ноги и точно так же просто и легко достала из сумки четыре упаковки больших ночных прокладок.
– А это маме, – проговорила Людмила, подняв модные узкие очки на лоб. Седые пряди обрамили скуластое, чуть резковатое лицо, которое, однако, не пугало.
Татьяна