Троя. История первая. Виктория Вадимовна Горнина
вокруг холма, опоясав западную сторону и захватывая все новые и новые участки. Это был естественный процесс слияния, помешать которому не мог ни Ил, ни кто-либо другой.
Кстати, заканчивая рассказ об Иле, нужно признать, что тот был на редкость удачливым человеком. Все, о чем он мечтал в юности воплотилось в реальность при жизни. Жена родила ему сына и дочь, и в старости Ил нянчил восемь внуков – пять мальчиков и троих девочек – что еще можно желать человеку? Ил умер вполне счастливым и довольным. Однако сын его, Лаомедонт не разделял уверенности отца, будто сами боги хранят город и потому незачем строить укрепления.
Боги – богами, рассуждал Лаомедонт, а хорошая стена еще никому не помешала.
При жизни родителя, Лаомедонт, как почтительный сын, не смел возражать отцу. Но сразу после смерти Ила новый правитель Илиона взялся осуществить столь грандиозное строительство. Этот новый царь уже не делил Илион и Трою, но считал их единым целым, признавая свершившийся факт. Он решил обнести крепкой стеной весь образовавшийся город, а жителей Трои признать полноправными гражданами Илиона.
Новое название оказалось проще и благозвучнее, к тому же Ил уже почил и не мог никому помешать, а потому с легкой руки своего правителя скоро весь город стал называться Троей, а его жители – троянцами.
Официальные документы конечно, сохраняли прежнее название – Илион, но это никого не смущало.
Таким образом, город, имевший теперь два названия, вознамерился возвести крепкие стены, чтобы сохранить свои несметные богатства, кои ежедневно прибывали по суше и морю со всех концов света.
И городу несказанно повезло. Но, обо всем по порядку.
3. Бунт на корабле
В самом сердце живописной рощи, там, где прозрачный ручей замедляет свой бег, рядом со склонившейся к воде молодой осиной, как бы случайно встретились три божества. Впрочем, они мало чем отличались от людей, и со стороны их можно было принять за отдыхающих пастухов и пастушек, что пришли насладиться прохладой в столь знойный денек, но подсматривать за ними некому – впрочем, именно это им и нужно было. А посмотреть, вообще говоря, было на что.
Женщина просто блистала холодной красотой – если бы не стальной серый взгляд и несколько надменное, даже злобное выражение лица, ее можно бы смело причислить к самым совершенным образчикам красоты. Густые вьющиеся локоны струились по плечам мягкими волнами, изящная точеная ручка то и дело поправляла выбившуюся прядь, женщина досадливо морщила высокий лоб, сжимая тонкие губы – она раскраснелась в пылу разговора, глаза горели гневом, распавшаяся прическа мешала ей; надоедливый комар поплатился жизнью, едва присел на тонкое запястье – ни у кого не оставалось сомнений, что такая участь постигнет каждого, кто попадется ей на пути. Ее собеседники вторили ей, возмущенно и громко выказывая негодование.
Один, тот, что помоложе, высокий, стройный молодой человек, прекрасно сложенный, представлял собою особый эталон мужской красоты, что граничит с женственностью, но все же не переступает той