Брюсов и Петровская: психология отношений. Анвар Тавобов
и он последовательно, в течение нескольких дней рассказывал мне теории Канта – Лапласа и Дарвина… Мне, воспитанному матерью в духе правовернейшего православия; мне, чувствовавшему надо всем миром и над собой простертую длань «вседержителя»; мне – такому одинокому, забытому, ищущему опоры, мне – признать, что нет бога?! Я спорил, я защищал своего бога от этих холодных выкладок науки, но логика этого черноглазого скуластого мальчика была сокрушительно сильна. Он горячился, – быть может, и в его детской душе жил ужас, что нет огромного теплого бога. Тише и нерешительней были мои возражения…
И вот свершилось! Скатилась великолепная порфира; рухнул гигант, рассыпался пеплом».
Вы понимаете, что произошло?! «Рассыпался пеплом гигант»! Причем, на долгие-долгие годы – ведь Станюкович потом примет большевистскую идеологию и останется верен ей до конца…
Что касается самого Брюсова – он в дальнейшем в полной мере поплатится за воинственный атеизм.
Но согласитесь со мной – одного этого свидетельства достаточно, чтобы представить, с каким человеческим материалом, с каким явлением столкнулась молодая неискушенная женщина. Почему она столь глубоко и серьёзно увлеклась Валерием Брюсовым…
Вперед, мечта, мой верный вол,
Неволей, если не охотой
Я близ тебя, мой кнут тяжел,
Я сам тружусь, и ты работай!
Эти строки также за себя говорят. С подобной вольностью прежде никогда о мечте не писали. А написано было еще в юности…
Сергей Шервинский, переводчик и поэт, в одной из своих статей охватил всю творческую биографию Брюсова, начиная с отрочества. Вот характеристики, мелькающие в тексте: «пытливость ума», «мощность любознательности», «трудолюбие». Наконец, «дух конквистадорства, с которым он научился завоевывать знания область за областью».
И ещё эта холодная дерзость: Брюсов отвергает Творца, и с несокрушимой логикой проповедует свое, рано сложившееся, мировоззрение…
Отличался он ещё одним качеством. Речь об аккуратности, системности, и некоей «математической размеренности», пользуясь характеристикой нашей героини. Представительницы прекрасного пола в полной мере отдают должное подобному свойству, когда оно присутствует в мужчине. Женщины перед такими обычно робеют…
И вот вам на это готовая иллюстрация. Через двадцать лет, будучи в эмиграции, в пугающей всех нищете, Нина Ивановна так опишет обстановку, окружавшую её в годы после замужества: «Помню нашу квартиру на Знаменке, в Москве, словно нарочито несуразную, ничем не одухотворенную, бесстильную, с башнеобразными комнатами-тупиками. Диваны, кресла, столы, «модерн» дурного вкуса, купленные без любви к вещам»…
Вспомнили вы «эстетические разногласия» с Соколовыми?
Тут к месту будет привести и уничижающие характеристики, относящиеся к эмблеме издательства «Гриф», созданного усилиями самого близкого для нее, казалось, в ту пору человека: «Какое-то крылатое, лапчатое, когтистое чудовище….».
На